Vremena goda - [57]

Скрип двери. Шаги. Голоса. Я вынуждена отложить книгу. Не такая это глава, чтобы отвлекаться на внешние раздражители.

Вера, Ника

– Не старайся, он не ответит. Она тем более, – сказала Вера, когда Берзин во второй раз, повысив голос, произнес «бонжур». – Пойдем к окну.

– Она понятно, а он-то чего? Глухонемой, что ли?

Слава недовольно смотрел на Эмэна, неподвижно сидевшего возле кровати.

– Он аутист. Я тебе рассказывала. Ты пропускаешь мимо ушей всё, что не представляет для тебя практического интереса.

В разговоре с Берзиным она моментально впадала в брюзгливый, раздраженный тон. Если не ощетиниваться иголками, по-ежиному, не держать оборону, капиталистический хищник слопает и не поперхнется. Так Вера сама себе объясняла свою реакцию на работодателя.

Расслабляться с ним было нельзя. Вмиг заморочит голову, опутает шелковыми сетями, запрет в золотую клетку – сама не заметишь, как превратилась в типаж, всегда вызывавший у Веры отвращение.

На свете полно лоснящихся от сладкой жизни чиновников от филантропии, которые тратят на собственное содержание, на всякие балы с банкетами больше, чем на дело, которому обязаны служить. Так, к сожалению, функционирует большинство богатых благотворительных фондов – особенно в нашей стране.

Была тут история с самолетом.

У Берзина, как положено мультимиллионеру, имелся собственный джет. Для предпринимателя такого уровня это не роскошь, а средство передвижения, тут никаких вопросов. Слава гонял на своем «фальконе» по всему континенту. Две-три тысячи верст для него не околица. Пару раз прилетал и в Нормандию. На несколько часов, поговорить. Вот как сегодня.

А что такого? В семь утра выехал из дому. В одиннадцать по французскому времени сел на местном аэродроме. В полдень приехал в мезон. «Порешает проблемы» – и обратно, потому что вечером у него еще деловой ужин.

Ладно, это нормально. Но в прошлом месяце он вдруг позвонил утром и говорит: «Срочно прилетай, сегодня вечером пробы в Останкине. У телевизионщиков вечно пожар».

Она стала объяснять, что это нереально. Пока она соберется, пока доедет до Парижа, да будут ли еще билеты на ближайший рейс. «Не булькай, – оборвал ее Берзин. – Паспорт в зубы, и дуй в Сен-Гатьен. Джет уже в воздухе, скоро сядет».

Сен-Гатьен – это местный аэродром, полчаса от мезона на машине.

В самолете Вера вся измучилась. Со всех сторон миллионерские прибамбасы: водяной матрас для релаксации, массажное кресло, стол с компьютером, а больше всего напрягала персональная стюардесса, поминутно опекавшая единственную пассажирку. Какой сок вам выжать? Шторку не прикрыть? Одеяльце предпочитаете кашемировое или мохеровое? Вот женские журналы, специально для вас. Яичко желаете пашот или кокотт?

Вышла из самолета Вера уже на взводе. И совсем взбеленилась, когда берзинский лимузин доставил ее не в офис, а в Третьяковский проезд, где дорогие бутики. Там ее уже поджидал работодатель.

– У нас полтора часа, чтоб тебя приодеть, – с ходу заявил он, как обычно, не здороваясь. – Лицо Фонда, а выглядишь чучелом. Блин, на какой помойке ты эту рубаху нашла?

Тут-то она ему и выдала по первое число, за всё сразу: и за водяной матрас, и за пашот с кокоттом. Даже не стала заезжать домой, чтобы поменять байковую рубашку на свитер, как собиралась. Из принципа.

И на смотринах телевизионных вела себя по-волчьи. Если говорили: встаньте вот так – не вставала. Говорили: ну улыбнитесь же – не улыбалась, саботировала.

В итоге ее даже не позвали на беседу с продюсером, Берзин объяснялся там без Веры. Когда ехали из Останкино, она сказала, что ни в каком шоу участвовать не будет, и баста. Не для нее это. Разругались в дым.

– Ладно, езжай в аэропорт, лети в свою Нормандию. Остудись там, подумай, – в конце концов сказал Слава, поглядев на часы. – Пособачились бы еще, но у меня встреча.

Даже ссориться с ним было тяжело. Не человек, а хронометр с турбийоном.

– На твоем не полечу, – отрезала Вера. – Что им, потом еще обратно порожними возвращаться? Позвони своей Яне, пусть возьмет мне билет на обычный рейс. И чтоб никаких бизнес-классов.

– Ёлки, ты же президент Фонда! Тебе нужно марку держать! Ноблесс оближ! Думаешь, мне самому по душе все эти навороты? – он обвел рукой салон «майбаха». – В России живем! У нас по одежке и встречают, и провожают!

– Во-первых, «навороты» тебе по душе. А во-вторых, если у человека профессия – помогать несчастным, то нечего демонстрировать всем вокруг, как у тебя жизнь удалась. Это и пошло, и глупо! – Вера всё больше заводилась. – И знаешь что, Славочка, «мерседес» свой забери обратно. Когда вернусь, выделишь мне тачку попроще. Знаешь, бывают такие, как в армии, цвета хаки, с полным приводом. Мне в самый раз будет.

Берзин уставился на нее. Она думала, сейчас опять заведет вечную песню: мы не настолько богаты, чтобы покупать дешевые вещи, и всё такое прочее.

Не угадала.

– А что? В этом есть фишка, – задумчиво молвил хозяин жизни. – Всё-таки я в тебе не ошибся. Есть у тебя, Коробейщикова, чутье на стиль. Знаешь, что мне продюсер сказал? У тебя, представь себе, интересный имидж «суровая искренность» и чумовой прикид. Это мнение профи. Ему видней, чем мне. И насчет тачки идея супер.