Вредная привычка жить - [2]

    Так что работы у меня пока нет, мало у нас океанов, скажу я вам, вот был бы океан у нас за домом, так меня бы так ценили, так ценили…

    Я решила не кончать жизнь самоубийством и сегодня. Надо помириться с Солькой и все же найти себе хоть какую-нибудь работу, заработать денег, купить красивое платье, сходить к Славику, пусть выпилит мне ладненький гроб, ну а уж потом броситься под машину миллионера и… О! Тогда зачем мне вообще умирать? Ну вот, опять придется жить.

    Я взяла последнюю сигарету, последнюю зажигалку… ну хорошо, хорошо – просто зажигалку, глупо говорить, что она последняя, когда она всегда одна, и прикурила.

    Курить я не умею, но так вроде бы победа над комплексами проходит значительно веселее.

    Я посмотрела в окно: к ларьку со скособоченной надписью «Печать» тянулся народ.

    – Небось, газеты с объявлениями покупают, – сказала я, – все хотят устроиться на мое место!

    Понаблюдав еще немного за этими бесцеремонными людьми, я накинула плащ и вышла на улицу, около дома купила еще одну пачку сигарет и стала ждать зеленого светофора. Когда он зажегся, я стала ждать, пока все нехорошие люди в нехороших машинах проедут мимо, не обращая внимания на то, что, собственно говоря, сейчас – мой выход. Потом я побежала, зеленый уже мигал, и совсем немного отделяло меня от возможности быть сожранной каким-нибудь нетерпеливым автомобилем или от возможности все же добежать до заветного ларька с надписью «Печать».

    – Что у вас есть для одиноких безработных женщин? – спросила я

    Сморщенная бабулька окинула меня жалостливым взглядом и протянула тонкую книжицу с надписью «Замуж за рубеж».

    – Нет, – сказала я, отвергая такую перспективу, – я должна сделать что-нибудь великое для своей родины, и кости свои закопать хотелось бы тоже здесь.

    Бабулька понимающе кивнула и протянула журнал «Знакомства после тридцати».

    Если бы не старость и сморщенность субъекта, предлагающего мне подобное, если бы с детства мне не привили уважение к этой самой старости, то, пожалуй, эта бабулька, мягко говоря, не ушла бы от ответственности за свой поступок. Утверждать, что мне тридцать, это все равно что подписывать себе смертный приговор. Мне двадцать восемь, и это то, чем я почти уже горжусь. Жизненный опыт в глазах, мозги мощностью триста лошадиных сил (интересно, а это много?) и взгляд, взгляд, убивающий на скаку лошадь и тушащий огонь в избах на расстоянии.

    – Дайте мне газету с объявлениями о трудоустройстве, – с достоинством сказала я.

    Бабулька протянула мне требуемую газету, я расплатилась, закурила и подошла к светофору.

    Имею я право хотя бы раз в жизни пройти спокойно на зеленый свет, вот он зажегся – и я пошла, реально ли такое? Наверное, сегодня во мне кипит соответствующее настроение, когда хочется жить по обещанным мне правилам. Потому что ничего сейчас меня не забавляло, ничто не вносило новизну и остроту ощущений в мою жизнь, а в голове все еще раздавалась лесопилка Славика, вот поэтому, дождавшись зеленого света, я потребовала от жизни того, на что имела право – на мой личный зеленый свет… и я шагнула на проезжую часть…

    Раздался визг, глухой удар в бок, мысли буковками побежали по асфальту – где там моя газета и пачка сигарет… и я шмякнулась на мостовую, больно ударившись головой.

    Я не спешила вставать. Куда мне было торопиться, тем более что бок все же болел, а голова гудела. Я чувствовала, как к месту происшествия стягиваются люди, да, давайте, давайте, посмотрите, как я лежу, я, которая могла бы лечить и спасать океаны!

    – Пропустите меня, – раздался строгий голос.

    Это, наверное, тот, кто меня сбил, а может, какой-нибудь врач, проходивший мимо, а может, миллионер с предложением руки и сердца…

    Я немного поразмышляла, открывать мне глаза или нет, и решила не торопить события.

    – В машину ее, – раздался тот же властный голос.

    Э! Мы так не договаривались! А где извинения, где – я женюсь на вас, только скажите «да», или на худой конец предложение о работе? Я, между прочим, очень рисковала, идя на зеленый свет.

    Я открыла глаза: возможно, пора спасаться.

    Он смотрел на меня, как смотрят… на асфальт… Я встала, отряхнула плащ и сказала:

    – Если вы свои права купили, то, по крайней мере, делайте так, чтобы это не бросалось людям в глаза.

    Он протянул визитку. На среднем пальце красовался перстень с черным отполированным камнем. Меня от этого просто передернуло.

    – А это зачем? – спросила я, указывая на перстень.

    Я всю жизнь, всю жизнь мечтала спросить об этом – вот зачем им эти перстни?..

    – Надо уйти с дороги, мы мешаем, – услышала я чей-то голос.

    – Садитесь в машину, я довезу вас до больницы или до дома.

    Я села в машину и сказала:

    – Лучше в ГАИ.

    Водитель обернулся и посмотрел на меня. Это был тот самый человек, который хотел как можно скорее убрать меня с дороги.

    – Ты дура, что ли? – спросил он.

    – Поезжай, – сказал хозяин машины, и мы сорвались с места.

    Он сидел рядом, и я как-то опасалась повнимательнее разглядеть его.

    – В больницу или домой? – спросил он меня.