Вредная привычка жить - [15]

    – Это кто?! – спросила визгливым голосом Лариса.

    – Это труп обыкновенный, одна штука, – указывая пальцем на бывшего любовника Альжбетки, сказала я.

    – А что он тут де-делает и как он сюда попал? – уже заикаясь, спросила Лариса.

    – Не знаю, – пожала я плечами, – со мной он не разговаривает почему-то.

    Любовь Григорьевна зашевелилась и стала подниматься с пола, на подмогу к ней бросились два молодых человека, мне пока незнакомых.

    Постепенно тоненькая женщина пришла в себя и, посмотрев на меня, удивленно спросила:

    – Зачем вы это принесли на работу?

    Я, конечно, все понимаю: элемент неожиданности, шок, расшатанная нервная система, несложившаяся личная жизнь… но все же как можно приписывать мне нечто подобное?!

    – Любовь Григорьевна, – мягко произнесла я, – это не мое, это лежало здесь, когда я пришла.

    – Надо звонить в милицию, – сказал кто-то из ошарашенных зрителей.

    – Надо, – кивнула Любовь Григорьевна и поплелась в свою комнату.

    – Расходитесь, товарищи, – сказала я, – тут наверняка улики на каждом квадратном сантиметре, а вы ходите и топчете, милиция этого не одобрит.

    – Он правда мертвый? – делая шаг вперед, спросила Лариска.

    – Проваливайте все отсюда! – заорала я.

    Через секунду комната опустела. Я подошла к столу и посмотрела на Федора Семеновича.

    – Как же вам не стыдно, – прошептала я, – сколько можно осложнять мне жизнь?

    Случившееся повергло меня в уныние. Взяв себе пару минут на обдумывание, я, открыв окно, закурила. Как такое возможно? Как, как такое возможно?!

    Значит, вчера наши милые соседи повезли Альжбеткиного друга не в темный лес, чтобы предать тело земле, как полагается людям, не обделенным милосердием, а привезли… это сюда, ко мне на работу. Прекрасно! А зачем они это сделали?

    – Я вызвала милицию, – выходя из комнаты, сказала Любовь Григорьевна, – будем ждать.

    – Надо бы еще позвонить Валентину Петровичу, должен же знать начальник, что творится на столе его секретарши.

    – Я позвонила, а это точно не ты принесла?

    – Ну сегодня же не первое апреля, с чего бы мне так надрываться?

    – Да, не первое апреля, – покачала головой Любовь Григорьевна.

    Я так понимаю, что от меня она готова ожидать чего угодно. Неплохая у меня сложилась репутация!

    – А чем же так пахнет?

    – Елью.

    – А почему?

    – Не знаю, может, он любил гулять в еловом лесу, – предположила я.

    – Мне кажется, еще чем-то пахнет…

    – Еще пахнет трупом.

    Любовь Григорьевна закрыла рот ладонью и выбежала в коридор.

    Отделение милиции, как я понимаю, было расположено поблизости. Не успела я повесить плащ и выкурить еще одну сигарету, как дверь распахнулась и в приемную влетели пять человек, которые замахали у меня перед носом красными книжечками с полосатой лентой, фотоаппаратом и своим энтузиазмом.

    – Меня зовут Ерохин Максим Леонидович.

    И перед моим носом раскрылась очередная красная книжица, которая известила меня, что этот человек – следователь, который будет задавать вопросы.

    – Аня, местная секретарша, – представилась я.

    – Вы обнаружили труп?

    – Да, совершенно случайно, просто зашла поработать.

    – Вы знаете этого человека?

    – Нет, – замотала я головой, – первый раз вижу!

    Я хотела сказать «и первый раз нюхаю», но так капитально соврать не решилась.

    Пришлось отказываться от знакомства с Федором Семеновичем: не могла же я сказать, что этот человек недавно умер, возлежа в кайфе на моей подруге, – это не по-товарищески.

    – Во сколько вы пришли на работу?

    – Не знаю.

    В этот момент вошла Любовь Григорьевна, и вопросы посыпались уже в ее сторону, чему я была очень рада.

    Врать – это, конечно, хорошо, это повышает уровень адреналина и делает небольшую гимнастику головному мозгу, но все же лучше врать подготовленно, импровизация может выйти боком.

    Меня попросили выйти, и я с этим спорить не стала. Федору Семеновичу в качестве моральной поддержки я была не нужна, а Любовь Григорьевна наверняка боялась, что я ляпну что-нибудь лишнее.

    Стоило мне открыть дверь, как на меня просто налетел Селезнев.

    – Что здесь происходит? – деловито спросил Валентин Петрович, и его взгляд упал на мой стол.

    Сказать, что он побледнел, – это ничего не сказать. Понятное дело, кому понравится труп на столе у собственной секретарши! Эх, а я вчера так хорошо убралась на столе… Теперь наверняка он долго будет пахнуть елью и мертвыми ежиками.

    Перед моим носом закрыли дверь, что позволило мне пристроить свое ухо поближе к замочной скважине. В коридоре толпился народ, но меня это не смущало.

    – Вы кто? – представившись, спросил следователь.

    – Селезнев Валентин Петрович, директор фирмы.

    – Вы знаете этого человека?

    – Нет, впервые вижу. Кто-нибудь объяснит мне, что здесь происходит?!

    – Рядом с вашим кабинетом найден труп мужчины, – сказал Максим Леонидович, – пока больше ничего не происходит.

    Я отошла от двери, и ко мне тут же подлетела Лариска:

    – Что говорят?

    – Говорят, что умерший был мужчиной.

    – В каком смысле? – не поняла Лариска.

    – В том смысле, что не женщиной. Как ты думаешь, может, нас отпустят пораньше домой? Мне очень надо.