Вредная привычка выходить замуж. Короткие повести и рассказы о любви - [3]

До рождения Лильки оставалось четыре месяца, и Адель понимала, что прокормить малыша, еще один рот, просто невозможно. Она взяла голову в руки, подумала, продала чудом сохранившийся фотоаппарат, и купила огромную свинью. Через двадцать дней Пилар (так звали хрюшку) опоросилась. Двенадцать крохотных поросят были чудо, как хороши. Даже много, много лет спустя Адель испытывала странную нежность к маленьким поросятам.

Адель до самых родов надменно таскала свой живот, ведра с кормежкой для своих свинок и катала тачки с навозом. Лилька родилась крепенькой и красивой. Мозги у Адели работали четко, сомнений и колебаний она не знала. Надо было заработать денег на билет. И возвращаться домой. Здесь будущего не было.

Когда Лильке исполнилось шесть месяцев, младшая сестра Филиппа, Луэла, пришла в комнату Адели и сказала:

— Поедешь со мной в Гавану? На неделю. Я ушла с работы.

— Зачем?

— За босоножками! Тряпками и шмотками. Потом здесь продадим. У тебя же есть немножко денег от твоего свинячьего бизнеса. На начало хватит.

Вечером Филипп пришел и начал перетряхивать маечки Лильки и Адели; искал деньги. Потом вытащил Адель на улицу, тряс за плечи и бил головой об пальму. Она не отдавала свои копейки. С воплями выскочила из дома сеньора Марисель, оттащила Филиппа от жены и кинула под ноги все сбережения Адели, отданные на сохранение. Потом сидела со снохой в обнимку, прямо на земле, под той же пальмой и плакала. Глаза Адели были абсолютно сухие. Майка на груди была мокрая от молока. Это было последнее молоко, после побоища оно пропало. Стало совсем туго, Лилька начала худеть и таять. Кормить дочку фасолью, рисом, папайей и раз в неделю деликатесом, мясом чихуиту — а попросту, крысой — было невозможно. И Адель поехала в Гавану с Луэлой. За двести километров. Работать вахтовым методом — бросать Лильку больше, чем на неделю, она не могла.

— Знаешь, у тебя плосковат зад, как у всех европеек. Но у тебя такой замечательный рост, очень красивая грудь и волосы. И вообще, видно, что ты …ну, образованная, что ли… — говорила Луэла.

Они ездили в Гавану. Месяцев пять. Ночь, если очень-очень повезет, стоила двадцать баксов. Одна свинка — пятьдесят. Поросячий бизнес проигрывал по сравнению с любительской проституцией. И главное — время, время! Филипп потребовал выкуп за свое разрешение на вывоз Лильки. Адель отработала еще четыре месяца. Еще четыре месяца — «сингар посибле? — си…». Переводится примерно — мадам, вас можно поиметь? — Да. Синьора Марисель продала старую брошку. Кажется, она была медной. Луэла доложила денег. И Адель с Лилькой вернулись домой.

Глава 3. Филлип № 1 (Филлип) 1988г

Вы можете себе представить, что это такое, сын начальника областной милиции в южном, портовом городке? В середине 80-х прошлого века? Нынешние мажоры — затхлые, убогие старики на своих Бугатти и Ламборгини, по сравнению с молодым красавцем с папой-партаппаратчиком или мамой-завмагом из той эпохи. Что стоят виллы нынешних мажоров в Ницце и их лыжи стоимостью в домик для среднестатистической российской семьи? Ничто, по сравнению с пикником на морском берегу! С баночным пивом и шашлыком из осетрины на костре! В такой бесшабашной, прекрасной компании, сверкающей бриллиантовым блеском ума и искрометной иронией!

Кстати, почти все из той, памятной Адели компании супер-мажоров, нынче на слуху и виду; племянник завмага женской одежды, маленький, волосатый, живой как ртуть, с поразительно острым умом и пластичной психикой Армен — звезда экрана. Недавно снялся в фильме, кажется, называется «Яйца Фаберже». Сергей стал известным каскадером и актером. Айша, тонкая, томная, прекрасная, даже на пляж ездившая в маминых брильянтах — не поверите! Пишет речи и спичи для правительства, живет в Москве, леди — тайна, леди совершенство. Никто не потерялся из них по жизни. Кто-то торгует алюминием. У кого-то ресторанный бизнес в Ницце. Кроме сына начальника милиции, Филиппа, и Адели.

Впрочем, Адель не была «мажоркой». Она была малолеткой, случайно затесавшейся к ним тем летом. Длинная, худая девочка, со странным именем, в дешевых шлепках и детском купальнике. С маленькими золотыми сережками с простенькими камушками, доставшимися от бабушки. Она была умна не по годам. В свои щенячьи пятнадцать сделала вывод — раз и на всю жизнь — лучше никаких сережек, чем дешевые. И так во всем. Или ничего, или все. Филипп был всем.

Адель неделю назад прочла «Алые паруса» Грина. И не спала всю ночь. Она, наконец-таки, узнала, как должно все случится; шаталась по улицам в одиночестве, без дур подруг. Ведь когда Грэй приедет за ней, она должна быть одна. И везде искала алый блеск тех парусов. В ярком красном сарафане соседки, сетке с помидорами, закате. И нашла — красная машина, с четырьмя переплетенными колечками, прямо в их дворе!

Из машины вышел парень, в белых джинсах и ярко-алой рубашке с пальмами. Это было так красиво, так красиво — и его белые летние кожаные туфли, и смуглые руки, и цепочка на груди — что сердце у нее остановилось! Длинные, прямые и черные волосы, блестящие, как в модных журналах! Она стояла, открыв рот — даже не в переносном, а в прямом смысле слова! Яркие, синие глаза и смуглая, чистая кожа лица. Белозубая улыбка.