Вражья дочь - [2]

— Но за ханством были только степняки, разрозненные силы местных народностей, не объединенных единым началом. Каждый князь мнил себя царьком, даже если у него было всего с десяток селений. За нами же стоят Литва и Польша.

Довойна невесело усмехнулся.

— А кто стоял за Нарвой и Дерптом, уже завоеванными русскими? Не Сигизмунд ли Август со всей мощью Великого княжества Литовского и Польского Королевства? И что, мой разлюбезный ротмистр, помогло это гарнизонам названных крепостей? Сейчас Русь сильна как никогда. Разве всего с десяток лет назад мы могли представить, что Москва будет угрожать нам? Но Иван Грозный создал армию, способную сражаться с любым противником. Примеров тому много. Эта армада готовится пойти на наш город. Сейчас она под предводительством Царя в Можайске, но надолго там никак не задержится. Так что, панове, ждут нас непростые времена.

Ротмистр вздрогнул и сказал:

— Но и Сигизмунд Август не сидит сложа руки. Пограничным чинам передан высочайший наказ привести все укрепления в порядок, усилить сторожевую службу и направить на Русь лазутчиков. Готовится сбор рати. Я не сомневаюсь в том, что Литва и Польша смогут отразить нашествие московской орды. Насколько мне известно, ведутся переговоры и с Крымским ханом Девлет-Гиреем, дабы тот вторгся в московские земли этой зимой, если не вышло поздней осенью. Чем они закончатся, я не знаю, но уже само то обстоятельство, что такие переговоры ведутся, конечно же известно русскому Царю. Он не может не учитывать, что крымцам будет очень выгодно напасть на Русь тогда, когда Иван уведет войска на запад. Их и сейчас в Ливонии уже много, будет еще больше, а у Москвы мало что останется. Девлет-Гирей наверняка сожжет ее. Так что особых причин для волнения я не вижу.

Довойна поднялся с кресла, повернулся к оконцу и произнес:

— Если бы дело обстояло именно так, как ты говоришь, ротмистр. Но пока мы имеем только известие о намерениях русского Царя захватить наш город.

— А Крымский хан?..

— Ты не знаешь коварство Девлет-Гирея? Меня немного успокаивает то, что начинать поход в преддверии зимы, а значит, вести войну в холода, не просто неудобно, но и губительно. Даже без сражений. Однако русский Царь непредсказуем.

— Какой смысл гадать, панове? — сказал Голубицкий. — Мы собрались здесь вовсе не за этим. Нам надо встретиться с посланником московского князя Андрея Старонова, желающего устроиться в нашей цивилизованной стране. Кстати, отчего его до сих пор нет здесь?

Воевода присел в кресло и проговорил:

— Пан Чиняев, тот самый посланник, уже в Полоцке. Он с минуты на минуту должен появиться у нас.

— Откуда известно, что этот Чиняев в городе? — спросил Голубицкий.

Довойна усмехнулся и проговорил:

— У каждого свои тайны, не так ли, пан ротмистр? Я же не спрашиваю тебя о твоих отношениях с прекрасной Луизой, женой престарелого пана Гревича.

У ротмистра заиграли желваки на скулах.

— Кто сказал тебе об этом, воевода? Я убью этого сплетника!

— Не стоит, Егор. Кто сказал, тот и сам скоро умрет.

— Не разумею, пан Довойна.

— Я имею в виду пана Гибора Гревича, супруга прекрасной Луизы.

Ротмистр выглядел растерянным.

— Пан Гревич знает о моих отношениях с его женой? — спросил он.

— Да.

— Но откуда?

— Луиза и рассказала ему. Но ты поговори с ней сам, потом. Сейчас не до того. Все, достаточно о пустом!

Тут в двери заглянул Юргис Вестар, слуга Довойны, и доложил:

— Пан воевода, прибыл тот человек, которого вы ждете.

— Где он?

— В соседней комнате.

— Веди его сюда и принеси хорошего вина, Юргис.

— Да, пан воевода.

Вскоре в тайную комнату вошел высокий сутуловатый человек со светлыми волосами и бородой, смахивающий больше на литвина, чем на русского.

— Доброго здравия, Панове. Чиняев Мартын сын Иванов, посланник князя Старонова Андрея Андреевича. Вот вам грамота от него, — сказал он и передал воеводе свиток.

Довойна прочитал бумагу, вернул ее, кивнул на лавку:

— Садись.

Чиняев присел.

— Умаялся в дороге? — спросил воевода.

— Есть немного. Спешил очень.

— Отчего спешка?

— Таков наказ князя был. Быстрее добраться до Полоцка, отдохнуть здесь, ехать в Вильно, потом в Краков.

Довойна, Голубицкий и Глебович переглянулись.

— По каким делам тебе туда надо? — осведомился пан Станислав.

— Извиняй, воевода, — ответил Чиняев. — Это касается только князя Старонова. При всем уважении к тебе я ничего сказать не могу.

Ротмистр кивнул и сказал:

— Ладно. Нас на самом деле не волнуют дела московского князя. Так что он велел тебе передать нам?

Чиняев посмотрел на кубок, чаши.

Тут же появился слуга воеводы. Принес вино, закуску.

— Выпей немного, закуси, — предложил ему Довойна. — Ужин будет после нашего разговора, а потом и отдых.

Посланник московского князя выпил полчаши, закусил.

— Хорошее вино. Такого у нас на Москве не найдешь.

Все рассмеялись.

— Конечно, — высокомерно сказал Голубицкий. — Его из французских земель привозят. Говори, посланник.

Чиняев поудобнее устроился на лавке, вытянул ноги.

— Иван Васильевич с верными ему князьями да воеводами, бравшими Казань и Астрахань, готовит удар по Полоцку. Это объясняется не только тем, что Царь Иван, захватив ваш город, закрывающий прямую дорогу на Вильно, сможет потом продвигать свою рать далее на запад.