Врата времени - [59]

— Наверное, зверька схватила собака, — мрачно сказал Мэтт, когда к ним присоединился Фред.

Видимо, Мэтт Винлоу неустанно твердил эту версию, но его голосу явно недоставало убедительности. Он старался не смотреть на то, что лежало на земле у его ног. Фред испытывающе взглянул на Мэтта.

— Вот горе-то, — вздохнула Люси. — Это и вправду могла сделать собака. Что скажешь, Фред?

Фред склонился над трупиком зверька.

Мэтт упорно вперился в носки своих ботинок, сжимая в кулаки руки в карманах брюк. Он жаждал рассказать всю правду как есть. Сдерживаясь изо всех сил, он даже прикусил кончик языка.

Фред выпрямился и тихо сказал:

— Да, это сделала собака.

Мэтт глянул на него, но теперь уже Фред смотрел себе под ноги.

— Надеюсь, он долго не мучился, — всплакнула Люси.

— Думаю, что нет, — ответил Фред.

Хлюпая носом, Джо простонал:

— Я же завалил выход таким тяжелым камнем! Я не думал, что он его сможет сдвинуть.

— Ну что теперь поделаешь, — вздохнула Люси и, обняв детей, повела их в дом, стараясь всяческой ерундой отвлечь внимание от горького события.

Мэтт тоже постарался уйти, но, видя, что Фред не двигается с места, остался там, где стоял. Он хотел, чтобы Фред что-нибудь сказал ему, но тот хранил тяжелое молчание.

Не выдержав, Мэтт произнес:

— Спасибо.

— Не было смысла. Они бы все равно не поняли.

— А ты — понял? — прорвало Мэтта.

— Да, понял.

— Почему я это сделал? Как у меня рука поднялась на такое?

— Страх. Помнишь, я говорил тебе о ксенофобии?

— Нет, не то… Не понимаю, при чем тут она?

— Это не только страх к неизвестным местам, но и ко всему неведомому тоже. Страх ко всему, что странно и непривычно, — Фред покачал головой. — Признаться, я никак не ожидал столкнуться на Земле, в родном доме, с этой проблемой. Мне следовало бы кое-что учесть и не забывать.

— Ты понимаешь, я был так уверен, — торопливо, оправдывался Мэтт. — Ну прямо все сходилось!

— Человеческое воображение — удивительная штука. Можешь мне верить на слово, ведь я десять месяцев только и занимался этой проблемой. Тебя преследовали навязчивые идеи?

— Еще какие! — Мэтт принялся перечислять все по порядку. — Да еще ночью стало худо как никогда, вот я и подумал… — он посмотрел на неподвижного твинера. — Как только я это сделал — все мигом прошло. Даже голова перестала болеть. Как это у врачей называется? Психо… точно не помню.

— Психосоматическое состояние. У наших парней на Марсе обычно все начиналось с ангины.

— Мне невыносимо стыдно, — удрученно промямлил Мэтт. — Я думал…

— Оставь, — махнул рукой Фред. — Не переживай так, это всего лишь был необычный зверек. Скорее всего, он не протянул бы долго на Земле. Эх, не стоило мне забирать его с Марса.

Из дома появились Джо и Барби. Мальчик нес сундучок, а девочка — огромный букет цветов и лопату. Они прошли мимо того места на лужайке, где большой камень загораживал вход в нору, и не обратили внимания, что камень недостаточно сдвинут в сторону, чтобы зверек мог выбраться наружу.

Мэтт в душе надеялся, что дети никогда не узнают правды, что же на самом деле произошло с Джо Картером. Он медленно приблизился к ним, обнял за плечи и бодрым голосом постарался отвлечь от грустного:

— Не надо так расстраиваться! Знаете, что мы сделаем? Отправимся в одно любопытное местечко, я знаю — там продают щенков. Как вам нравится идея — иметь собственного верного друга?

Рэй Брэдбери Маленький убийца

Женщина не могла точно ответить на вопрос, когда к ней впервые пришла мысль о том, что ее неотвратимо убивают. За последний месяц появились некие странные признаки, неуловимые подозрения, новые ощущения, подобные морским пучинам, где обитают невидимые для людского глаза таинственные монстры, злобные и вездесущие.

Комната плыла перед ее взором, наполняя атмосферу истерией. Иногда женщина фокусировала взгляд на каких-то блестящих инструментах и вслушивалась в голоса из потустороннего мира. Люди в белых стерильных масках часто задавали ей однообразные вопросы.

“Как же меня зовут? — размышляла она. — А, ну конечно же! Алиса Лейбер. Я жена Давида Лейбера.”

От этого признания легче не становилось. Она чувствовала острое одиночество среди этих безликих людей в белых халатах. Все затмевали режущая боль, отвращение и животный страх.

“Да ведь меня убивают прямо у них на глазах! А эти врачи и медсестры даже бровью не поведут, словно ничего и не происходит!!! Давид тоже хорош — ни сном, ни духом. Никто не знает, кроме разве меня да еще этого маленького убийцы. Я гибну, не в силах что-либо объяснить. Они просто рассмеялись бы мне в лицо и только. Скажут, что это симптомы родильной горячки. А ведь они в конце концов увидят убийцу и даже будут держать его на руках, и им не взбредет в голову, что именно он повинен в моей смерти.

Видит Бог, что я чиста перед ним и людьми в своих помыслах!

Но меня успокоят ложными заверениями, а после похоронят и отпоют, оставаясь в ужасном заблуждении. Мой же убийца станет купаться в ласковом окружении…

Где же, наконец, этот Давид? — нервно размышляла женщина. — Скорее всего, торчит в приемной и курит сигарету за сигаретой, поглядывая на стрелки часов”.

Холодный пот выступил на ее измученном теле, и не в силах больше терпеть, она исступленно воскликнула: