Врата ведьмы - [8]

— Но, отец?..

Темная голова качнулась.

— У меня не так много времени. Я должен говорить быстро.

— Но Сердце? Оно снова сияет!

— Это ненадолго. — Темный огр поднял глаза на своего сына. — Я последний из призраков камня. Наши кровные узы помогли мне достаточно долго сдерживать Зло. Но как только сядет солнце, я исчезну.

— Нет!

Разразился гневный ропот.

— Камни падают с вершин, вода бежит вниз с холмов. Даже огры не могут побороть подобные вещи. И ты огр, сын мой. Но у тебя другая участь.

— Но?..

— Я встречу свой конец, дав тебе единственное указание. С приближением Зла я осознаю твой дальнейший путь. Но по нему ты должен идти без духов. Ты должен идти один.

— Но почему? Если Зло опустошит камень, какой смысл продолжать?

— Еще не все потеряно, сын мой. Есть способ разрушить Зло, оживить сердце нашего народа.

— Я не понимаю.

Отдельные части фигуры начали блекнуть в излучающемся малиновом сиянии. Голос становился все глуше.

— Возьми камень… куда он указывал вначале.

— Куда?

Ответом стало завывание ветра в его ушах. Толчук отступил назад. Он тяжело дышал.

— Нет.

Он знал, что все расслышат верно. Образ растворился в тени.

— Сделай это… в память о твоем отце.

Толчук стиснул кулаки. То, о чем его просили, было невозможно, но он согласился.

— Я попытаюсь, отец.

Тени потонули в сиянии. До него донесся последний шепот.

— Ты похож на свою мать. — Сияние камня поблекло. — Я ухожу счастливый, зная, что мы оба продолжаемся в тебе, сын мой.

После чего на холодном граните остался лежать тусклый камень.

Толчук не мог двигаться. В кристалле не осталось ни единого блика. Потом он придвинулся к нему, сгреб его в свои когтистые пальцы и положил на колени, баюкая Сердце своего народа.

Толчук сидел без движения, пока солнце не опустилось за западный горизонт, только случайная слеза скатилась по его щеке. Когда башню окончательно проглотила тьма, Толчук поднес камень к губам и поцеловал его граненую поверхность.

— Прощай, отец.

* * *

Джоах торопливо шел по пустынным залам, молясь о том, чтобы успеть сбежать. Его дыхание было неровным, изысканные одеяния покрылись слоем пыли от нежилых коридоров. Он остановился и на мгновение прислушался. Он не услышал никаких звуков преследования. Удовлетворенно замедлив шаг, он промокнул платком лоб. Это все уже слишком!

С левой стороны была маленькая пологая лестница, и он ступил на нее. Его плечи обтирали стены по обеим сторонам. Очевидно, это старая лестница для служек, слишком узкая для регулярного передвижения. Он одновременно перешагивал через две ступеньки. Если бы ему только удалось добраться до главного зала, а оттуда путь на кухню он мог отыскать с закрытыми глазами. Живот жалобно заурчал при мысли о краюхе хлеба и миске тушеного мяса. Его скорое бегство стоило ему обеда, но это была небольшая плата.

Джоах проскочил последние ступени лестницы и протиснулся сквозь узкий дверной проем. Уже издали он был оглушен гамом, доносившимся с кухонь: котлы кипели, жир шипел, поверх организованного хаоса гремел рев главного повара. Двойные двери кухни немедленно распахнулись перед ним. Языки пламени от стройных рядов духовок сверкали на стенах, словно при закате солнца. Из их недр доносился аромат запеченной крольчатины. Свежий хлеб наполнял воздух запахами, смешанными с ароматами жаренной с луком косули. Джоах тронулся в ту сторону, будто охваченный чарами темных магов. Забыв про свое исступленное бегство мгновение назад, его ноги сами двинулись по направлению шумов и ароматов.

Он шагнул в кухню, натолкнувшись на молоденькую посудомойку с темно-рыжей косой, торчащей из-под накрахмаленного головного платка. Она сильно стукнула его, искренне приняв за одного из кухонных рабочих, пытающихся утащите больше, чем простая буханка хлеба.

— О! Пошел вон, олух! Я тебе не девчонка из таверны. — Джоах получил удар локтем в грудную клетку раньше, чем успел схватить ее за руку и завладеть ее вниманием. — Получай!

Она обернулась, наконец получив возможность увидеть его. У нее была смуглая кожа цвета темной бронзы, очень гармонирующая с пышными золотыми локонами. Ее глаза медленно осмотрели его снизу вверх от черных сапог, изысканных серых штанов до изумрудного цвета шелковой рубашки с серым плащом, лежащем на правом плече.

Впав в панику, она упала на колени.

— Лорд Джоах!

Ее крик привлек много посторонних глаз. Шум на кухне внезапно затих.

Джоах покраснел и совершенно слился с цветом своих огненно-рыжих волос. Он поставил девушку на ноги, но ее ноги были непослушны. Она напоминала безвольную куклу. Он сам вынужден был придерживать ее.

— Я не лорд, — сказал он. — Я работал на тех же самых кухнях.

— Да, он работал! — раздался глухой голос. Огромный человек протиснулся сквозь онемевших кухонных служек. Поверх его вздутого пуза был надет накрахмаленный фартук. Его щеки были красными от пекла. Это был главный повар. Джоах знал его еще со времен поклонения Грешюму. Великан размахивал своей большой деревянной ложкой над головой несчастной посудомойки. — И если вы все сейчас же не вернетесь к своим обязанностям, я хорошенько начищу вам задницы.

Толпа вокруг них рассеялась, за исключением девушки. Она сделала один шаг назад, но не более того. Ее глаза были широко распахнуты.