Врата Вайптауна - [2]

Судя по всему, он пробыл в отключке совсем недолго. Час, или около того. Повсюду, насколько видел глаз, был песок. Хренов песок и кактусы на многие мили вокруг. Он оказался далеко в пустыне. Незнакомца, конечно же, не было.

Скотт выругался. Он не понимал, как оказался у границы. Не мог же этот тип тащить его на себе несколько миль…

Когда он пришел обратно в бар, там уже почти никого не осталось. Телевизор что-то бубнел, Старый Чохас протирал бокалы, а кто-то спал прямо на диване рядом с музыкальным аппаратом.

— Ты куда так надолго ушел? — Спросил Чохас.

— Воды. — Вместо ответа выдал Скотт и шумно выдохнул, усевшись на барный стул. Чохас налил ему стакан воды, и сказал:

— Сейчас, погоди, я добавлю туда… — Скотт в момент опорожнил стакан и снова выдохнул. — …льда. — Закончил мысль Чохас, понимая, что предложение уже не актуально.

Скотт глянул на свою ладонь. Она уже не болела, не беспокоила его. Краснота сошла, но шрам бугрился бордовым оттенком. Это был не просто ожог, а словно клеймо в форме…

— Грёбанный глаз. — Прошептал Скотт больше себе, чем кому-либо.

— Что ты сказал? — Спросил Чохас, подумав, что обращаются к нему.

— Ничего. Это я себе. Чохас?

— Да.

— Скажи, а ты тоже видел того парня? Ну, с капюшоном.

— Ну, да. — Равнодушно кивнул бармен. — Парень, как парень, ничего необычного.

«Ничего необычного, куда уж!»

— Чохас, а ты ведь из Яки? — Не унимался Скотт.

— Моя матерь была Яки, да. А отец — латинос. — Ответил бармен.

— А ты веришь в эту вашу потустороннюю галиматью? Ну, что однажды придёт Большой Бизон и затопит весь мир к хренам огромной лужей мочи? — Чохас хмыкнул в свои густые усы.

— Нет. — Ответил он. — Но я верю в свой дробовик, тридцать второго калибра, который лежит у меня под прилавком.

— Вот и я не верю. — Тихо сказал Скотт, разглядывая шрам на ладони. Глаз словно разглядывал его в ответ.

— Скотт, тебе уже пора. Я скоро буду закрываться. — Сказал Чохас, снимая барный фартук.

Скотт, нехотя оторвался от созерцания своей изувеченной ладони и встал. Чохас вышел из-за стойки и принялся тормошить уснувшего старика. Тот что-то бурчал, и наотрез отказывался вставать. То ли ему негде было ночевать, то ли ноги и вправду его не слушались. Скотт решил помочь Чохасу. В конце концов, старика общими усилиями вывели на улицу.

Скотт стоял на крыльце, курил и смотрел вдаль. Было в этом ночном пустынном пейзаже что-то, что заставляло его почувствовать холод в животе. Предчувствие. Но, чего? Как будто бы беды. Скотт до конца сам не понимал, в чём дело.

— Ты чего там такое увидел? — Скотт не заметил, как Старый Чохас внезапно оказался рядом с ним. Тот достал свою трубку, поковырял чашу желтым ногтём и принялся набивать её самосадом. — Срашиваю: Увидел там чего? — Он подумал, что Скотт не услышал вопрос в первый раз.

— Грядет буря. — Сказал Скотт отстраненным сухим голосом.

Глава 1 ГОЛОСА

30 июня 2019 года.

Вайптаун, штат Нью-Мексико.

Рик Мур, который считал, что в этой жизни его уже вряд-ли что-то удивит, оказался не готов к тому, что однажды с ним заговорит радио.

Ещё до этого значимого монета, день его начался вполне обыденно для последних нескольких недель. Единственным экстраординарным событием было то, что по пробуждении, он обнаружил в своей кровати бутылку «Красного Койота». Отвратительный дешевый бурбон манил его этикеткой и доступностью. Бутылку он реквизировал у Мэй. Та спрятала бурбон под свою подушку в спальне, в надежде, что муж не обнаружит её. И когда Рик, конечно же, нашел её, то с этикетки ему ехидно улыбнулся шакал. Или гиена. Или просто облезлая собака. В общем, это был кто угодно, только не койот.

Мэй всегда так делала. Она клялась, что сегодняшняя попойка — последняя. Клялась, что больше она в жизни не притронется к бутылке. И всё равно каждый день она пила. Когда Рику удавалось запереть её дома, лишив этиловой дозы, она упивалась листерином. Остатки здравого смысла в её голове заставляли воздерживаться от ароматно пахнущего стеклоочистителя…

Вот и сегодня. Та же история. Она пришла в два пополудни и прилегла «отдохнуть». Глупо хихикая, и бормоча что-то, она насколько смогла, сняла платье, и лифчик. Затем опрокинула стул, и завалилась на кровать сама.

От грохота, Рик дернулся. Он, ворча, поднялся и сквозь дремоту учуял запах перегара. Поминая её матушку, и отца непристойными словами, он вышел прочь из спальни.

Жэсс, сидя в гостиной, одолела пульт от телевизора, и смотрела мультики.

— Не смотри эту дрянь, малышка. — Рик шумно уселся рядом с девочкой.

— Доброе утро, пап. — Сказала она, не поворачивая головы. Погоня койота за пустынной кукушкой в телевизоре поглотила её внимание целиком.

«Папа». Это обращение до сих пор пугало Рика. Он не был биологическим отцом девочки, но полюбил её с тех пор, как впервые взял её на руки. Мэй не знала, кто был настоящим отцом девочки. Или просто не хотела говорить об этом. В любом случае, она заботилась о ней ровно до того момента, пока в её жизни не появился высокий и надежный Рик Мур, на которого она с облегчением «повесила» девочку, а сама основательно взялась за пойло. Рик ненавидел её за это, и все те полтора года, пока Мэй изучала дно бутылки, превратились для него в бесконечный непрекращающийся квест под названием: «найди мою заначку». Он находил её. В шкафу, за книгами на полке, в корзине с грязным бельём, в унитазном бачке, однажды даже зарытую под цветами в палисаднике. Мэй, видимо, под покровом ночи вырыла яму в палисаднике, и прикопала бутылку, завернув её в полиэтиленовый пакет.