Врата скорби. Последняя страна - [10]

— Сэр.

— Рад вас видеть… — коммандер пожал руку и крикнул денщика принести чая — как видите, скоро я стану таким же просоленным ветрами путешественником, как и вы.

— Сэр, к местному солнцу невозможно привыкнуть — сказал сэр Роберт — работая на солнце без одежды, я подверг свою кожу серьезным испытаниям, и только недавно перестал себя чувствовать как грешник, терзаемый чертями…

— Это да… — сказал коммандер — просто удивительно, как здесь живут люди.

Денщик принес чай. Это был Эрл Грей, лучший сорт чая, продаваемый на Пикадилли-стрит. Иллюзия того, что ты дома.

— Вы срочно хотели меня видеть, Роберт.

— Да, сэр… — упоминая это, сэр Роберт давал понять, что разговор будет весьма серьезным — как начальник станции я хотел убедиться, что мои телеграммы дошли до вас

— Какие именно, мой дорогой — коммандер в ответ позволил фамильярность.

— За последний месяц. О нетерпимой обстановке в горах.

— О, да, Роберт, мы читали их.

— В таком случае — почему нет никакой реакции. Почему вы не посылаете помощь?

Коммандер выпучил глаза.

— Что я слышу. Разве мы не послали вам надежных людей, разве не увеличили численность прикрытия станции втрое?

Сэр Роберт не мог поверить своим ушам

— Втрое? Вы шутите?

Коммандер покачал головой

— Вовсе нет.

— Втрое… нет, я просто поверить не могу. Вы понимаете, о чем вы говорите? В горах — находятся тысячи, десятки тысяч боевиков племен. В лучшем случае — они нейтральны к нам пока — но их активно настраивают против нас. Русские — захватили крепость на границе и активно ведут оттуда работу против нас. У меня весь стол завален сообщениями о том, что в горах видели вооруженных белых людей.

— Почему это не могли быть наши люди?

Сэр Роберт достал из кармана своей походной куртки сложенный вчетверо лист бумаги и положил его на стол. Коммандер не притронулся

— Что это?

— Рапорт об отставке

— Почему?

— Потому что я не могу работать вслепую. Если я не достоин доверия — я прошу принять мою отставку или подобрать мне любую другую службу, на которой мне могут доверять.

Коммандер встал. Прошелся по палатке…

— Вот что мне в вас нравится, Роберт, так это ваше умение выкручивать руки. Право же, вы просто поразительно умеете это делать.

— Сэр, я…

Коммандер поднял руку

— Вы заметили, что я несколько… не соответствую тому образу британского офицера, который печатается на плакатах.

— Да… несколько не соответствуете.

— Это потому, что русские забросили сюда диверсионную группу. И она за последнее время — причинила нам больше вреда, чем нападения на дорогах с целью грабежа и разбоя. Вот ее то — я и ловлю по всем горам. А ты приходишь ко мне и говоришь: дайте мне отставку! Черт возьми, дайте мне отставку, потому что я…

— Черт возьми, сэр!

— Потому что я обиделся! Тому, что мне не доверяют.

— Сэр, укрытие информации на Багамах нам обошлось…

— Я знаю, во что нам это обошлось, черт побери. И не мне вам объяснять, что правила есть правила, и их соблюдение обязательно, даже если однажды оно привело к большой беде…

Сэр Роберт ничего не ответил. Коммандер в сильном раздражении прошелся по палатке, затем сел на свое место.

— Черт с вами, Роберт, вы хотите знать больше? Так вот вам: вы напрасно переживаете. Вся активность в горах — находится под нашим контролем.

— То есть? — не понял сэр Роберт

— Те силы, которые русские считают своими — в нужный момент обернутся против них же. Я понятно выражаюсь, или надо продолжать?

Сэр Роберт пытался осмыслить услышанное — оно не укладывалось в голове. Неужели они всерьез думают, что возможно перенести опыт европейский опыт интриг и политического маневрирования сюда, в горы Радфана, Дофара и Хадрамаута? Господи, неужели они… так и не поняли ничего? Здесь же не Европа. В Европе — каждый солдат подчиняется лейтенанту, каждый лейтенант — капитану, каждый капитан — майору — и так далее, вплоть до короля. Каждый гражданин или подданный — подчиняется решениям своей короны или любой иной власти. И это правило — вбито в головы каждого европейца многими сотнями лет казней, аутодафе, расправ — предательство, измена престолу считалась самым страшным преступлением. В Англии еще сто лет назад — за это полагалась не простая казнь, а квалифицированная. Заключенного вешали, потом вытаскивали из петли еще живого, вспарывали живот, вырывали кишки и бросали их в огонь. И все это было для того, чтобы каждый, до последнего человека понимал: неподчинение приказу Короны влечет за собой самое страшное наказание, какое только может быть. Поэтому в Европе, если король прикажет воевать с теми, с кем вчера дружили — ему беспрекословно подчинялись. Но не здесь. Здесь любой лидер, будь то лидер бандитской ватаги или вождь племени — всего лишь первый среди равных, и он находится на своем месте ровно до тех пор, пока его слова и действия отвечают надеждам и ожиданиям возглавляемой им группы людей. Он всего лишь обналичивает то, о чем думают все и чего хотят все. Как только он перестанет им соответствовать, его либо сместят, либо убьют. А местные — очень хорошо понимают свои интересы — эти интересы примитивны, но они отлично их понимают…

— Я считаю, — медленно и отчетливо сказал сэр Роберт, — и у меня есть основания так считать, что организация Идарат косвенно контролируется русскими. И они используют ее в качестве ударного отряда против местной власти, феодалов и олигархии. А впоследствии — и против нас. Их цель — за счет разжигания пожара в восточных княжествах взорвать Дофар, а затем — и весь договорной Оман. Потом, когда все будут измотаны войной, а власть во всем регионе дестабилизирована — они придут, вырядившись в тогу миротворцев, и построят то, что строили всегда — сильное централизованное государство, где сильное большинство угнетает и ассимилирует меньшинства. В этом — состоит их стратегический план здесь, по крайней мере, на десятилетие…