Врата скорби. Дикий Восток - [33]

Переквалифицировавшимся в радиста подрывником (впрочем, у него была и подрывная квалификация) — был парень по имени Марк. Имя, характерное как для греков, так и для англичан. Плод любви кипрской гречанки и британского офицера, ныне генерала, не желающего ничего знать о своем сыне. Курчавый, черты лиц скорее славянские, крепкий как бычок. В армию — он пришел через базу в Акротири, потом выдержал отбор во Второй собственный королевский полк саперов и минеров, расквартированный в Индии. В Индии его принимали за своего — он никак не походил на англичанина. Благодаря этому — ему удалось пережить Второе восстание, если бы у него были рыжие волосы — его разорвала бы разъяренная толпа. Он уже прошел обучение в Индийской школе подводного минирования — как в Индию прилетела отборочная комиссия из вновь формируемого двадцать второго полка. Марк пришел ради любопытства — и прошел. Сложнее всего — ему было выдерживать зимнюю стужу у подножья горы Пенн-и-ванн, он привык к теплу. Но он выдерживал — как и все они. Другого пути в полк не было.

Командиром у них — был парень по имени Джон Нолс. Единственный из всех, который может похвастаться относительно приличным происхождением. Отец — бригадир Джеффри Ноллс, полковник Пешаварского стрелкового полка, после увольнения с действительной военной службы перешел в MI6. Мать — ни много ни мало, младшая герцогиня Коннаут, которую родители легкомысленно отпустили в турне по Востоку в сопровождении лишь няни, которая и сама была не слишком тяжелого нрава. Скандальную историю удалось замять, сына оставил у себя отец — и мать увидела его уже взрослым, на выпуске в Королевской Академии в Сандхерст. Он сильно отличался от многих британских сверстников, по сути, еще больших детей — серьезный, настороженный, знающий пушту, урду некоторые диалекты Бенгалии. Он тоже видел второе восстание, видел растерзанных толпой людей — и относился к жизни очень серьезно. Потому — карьере в Гвардии он предпочел полк Стерлинга, где можно было ожидать либо медаль, либо гроб, либо и то и другое разом. Единственный офицер и командир группы, он был самым молодым из всех — но остальные относились к нему с уважением. Он научился быть лидером и завоевывать уважение людей — в Индии без этого было не выжить.

Пока их оружейник ездил за оружием — они раздобыли машину. Старую, но ходкую Ганзу-Ллойд. На нее — они перегрузили несколько мешков, в каждом из которых было по одному коку риса[46] и еще пару мешков, в которых был отнюдь не рис. Один сел за руль, двое в кабину. Тронулись…

На самом краю города — машина притормозила. В машину — сел белобрысый здоровяк с бесформенным мешком на плече, в котором тут носили украденное или купленное на рынке.

— Взял?

— Да, все тип-топ…

* * *

Это была одна из первых операций двадцать второго полка САС. В отличие от любой другой операции британской армии — она не сопровождалась никакой бумажной волокитой. Юридически — она проводилась как совместная операция с MI6, со стороны британской разведки — координатором был бригадир Джеффри Ноулс, отец командира группы. Это считалось в порядке вещей, даже желательным — уж в чем в чем — а в недостатке храбрости, порой граничащей с безрассудством британских военных было никак не заподозрить. Сэр Уинстон Черчилль был в курсе операции — о ней доложил ему сам полковник Стерлинг за совместно выкуренной сигарой в Королевском клубе офицеров армии и флота, прозванном завсегдатаями «старым ковром». Сэр Уинстон, пожилой толстяк, жуир и бонвиван с неожиданно острым и злонамеренным умом — выслушал полковника Стерлинга, закутавшись в плотный дым своих любимых кубинских сигар Ромео и Джульетта. Он был политиком, хитрым и осторожным — но при том он был и военным, который лично участвовал в подавлении восстания пуштунов и в кавалерийской атаке при Омдурмане[47]. Сэр Уинстон понимал, что с одной стороны лейбористы сожрут его живьем, если они облажаются, а с другой стороны — его деятельная натура требовала чего-то конкретного, а не докладов Имперского генерального штаба на пятьсот страниц. Поэтому — в промежутке между кофе и настоящим армянским коньяком, который сэру Уинстону специально привозили из России, он кивнул и сказал фразу, которую полковник повторил тем, кто уходил на это задание. Черт вас возьми, если вы сделаете это и черт вас возьми, если не сделаете…

А задача была простая. Русские — построили базу стратегической авиации в очень удачном месте: христианский район, у самого берега Средиземного моря, но вне зоны досягаемости самого крупного калибра корабельной артиллерии (ракеты тогда с кораблей не применялись). Да еще и проводили какие-то подозрительные эксперименты с управляемыми бомбами как собственного, так и германского производства, каждая из которых несла опасность даже для кораблей первого ранга. Надо было щелкнуть Россию по носу — но так, чтобы не поднялся международный скандал. Крайние выборы — показали слабость консерваторов: лейбористы умело воспользовались экономическими трудностями и отвоевали одиннадцать мест в палате общин. Их лидер, ублюдок по имени Эдерди — ставил вопрос о том, что надо сокращать расходы на флот, дабы оживить промышленность. И это в то время, когда Россия спустила на воду авианосец в пятьдесят тысяч тонн водоизмещением и достраивает еще один, такой же! И это в то время, когда прозорливые люди уже предполагают закат артиллерийских кораблей и надо опять нести огромные затраты на перевооружение, чтобы не отстать. И это в то время. Когда проклятые русские нашли нефть в никому не нужных пустынях Аравии. Нефть! Кровь двадцатого века, черная кровь земли. Когда британская делегация пошла на то, чтобы отдать России почти весь этот полуостров — утешали себя тем, что там ничего нет, кроме песка, пальм и злобных дикарей. Вот и … доутешались. А через десять лет — уже ничего не переиграешь…