Врата скорби. Часть 2 - [43]

Агент этот – был человеком средних лет, неприметным худым и жилистым, с окладистой бородкой сельского врача и очками – пенсне, которые он мог носить, а мог и не носить – по желанию, зрение у него было вполне нормальным. Он отлично разговаривал по-русски, и, что не менее важно – на некоторых языках, свойственных Кавказу, которые в Англии знали… ну, человек двадцать, не больше. Может, тридцать. Сами понимаете, что это за люди, утруждающие себя изучением языков, на которых говорят максимум несколько сот тысяч человек и за тысячи миль от старой доброй Англии, и чем эти люди занимаются. Но звание Империи заставляло Англию иметь таких людей, учить такие языки, а уязвленная гордость и вековая ненависть к России как к носительнице прямо противоположных воззрений, суждений, образа жизни и действий – заставляли постоянно заниматься разведывательной и подрывной деятельностью в таких болевых точках как Кавказ. Хотя… как то раз в Парламенте, когда один из лордов обосновывал увеличение расходов на оборону имперскими устремлениями России, ее экспансией на востоке и угрозой Индии – один из депутатов оппозиции сказал: но сэр, как мы можем обвинять Россию в том, в чем виновны сами? Где мы и где Индия? Впрочем, надо сказать, что это было частное мнение, и в подавляющем своем большинстве британское общество было согласно с оценкой России как вековечного врага.

Поскольку Батуми был портом, причем удобным портом, от которого можно развивать действия на три стороны – в сторону Кавказа, Каспия и Армении[49] – британская разведка, как и во всех портах, держала свою станцию – так британская разведка называла свои агентурные точки. Постоянное присутствие во всех портах, как возможность разведывательного обеспечения действий флота Его Величества – одна из основных задач британской разведки, даже когда официально ее не существовало. Здесь – британская разведка присутствовала в виде небольшой портконторы, которую держал как раз армянин с непроизносимой для нормального европейца фамилией Мкртчян. Он представлялся всем уроженцем большого села Дилижан в горах Армении – но на самом деле он родился в Бейруте, городе – перекрестке миров. Он был агентом британской разведки точно так же, как были агентами британской разведки его отец и дед. На Востоке такие вот семейные шпионские династии не были такой уж редкостью… это было даже чем-то вроде статуса. Причастность к чему-то большему, к какой то иной, великой жизни, выходящей за пределы убогих арабских улиц, грязи и стучанию лбом об пол по пять раз в день. Причастность к серо-стальным броненосцам на рейде, к аккуратным, вооруженным невиданным оружием солдатам в порту, к летящему к небесах аэроплану. Надо сказать, что британцы умели это… работать не на деньгах, а на… идеологии, что ли. Умели убеждать, что шпионя в своей стране – ты делаешь ей добро, а не становишься предателем и врагом народа. К сожалению – те, кто готов приобщиться к высшей цивилизации и ради этого предать народ, Родину, это небо над головой и эти васильки – находились и в России…

Некто Хайнц Брауге – зашел в эту портконтору – а вышел уже не Хайнцем Брауге, а жителем населенного пункта Гудермес Асланом Дахаевым. И вышел он не один, а вместе со спутником, молчаливым и крепким усачом, который знал горы и должен был сопроводить гостя…

Впрочем, гость тоже знал эти горы. Правда, сам он никогда здесь не был – а знал горы по дневникам своего деда и путевым заметкам прадеда – оба сумели-таки унести отсюда свои ноги, спасаясь от наступающей русской армии. Его прадед – даже составил первый краткий разговорник чеченского на английском языке и был лично знаком с Имамом Шамилем. Капитан королевских саперов Ламар Стюарт Гордон сыграл немалую роль в том, что война на Кавказе продлилась долгие тридцать лет и обернулась реками крови…

И здесь… тоже была династия. Обычный британский мальчишка – с детства рос на рассказах о дальних странах, в школе поражал даже учителей своими познаниями в географии и биологии, а когда выдавалось свободное время – забирался на чердак их поместья, пожалованного Его Величеством за долгую и беспорочную службу, открывал сундук и… Он бережно перебирал сухие, потрескавшиеся в пятнах страницы дневников и обернутых кожей корабельных журналов, в которых его дед и прадед вели записи. Батальные сцены – вставали у него перед глазами как настоящие, более яркие и красочные, чем на экране синематографа, куда отец брал его, когда они выбирались в Лондон. Неприступные утесы гор, с умом устроенные завалы в теснинах, вытесанные колья и сложенные особым образом сучья, чтобы лошади ломали ноги и падали, разрывая брюхо кольями. Страшные крики пленных, распятых в этих завалах, меткие выстрелы горцев и злобный рев русских дикарей, бросающихся грудью на укрепления, созданные британским умом и горским трудолюбием, не считаясь с потерями. Душу – жгло осознание того, что они тогда были совсем близко от победы, еще вот – вот и… Основные силы русских дикарей были разгромлены под Севастополем, резервов не было, горцы подняли восстание… уже был готов флаг и герб Великой Черкессии.