Врата рая - [25]

— Я не думаю, что смог бы отправиться домой, — сказал он задумчиво. Заявление казалось похожим на что-то расплывчатое, но выражение его лица было красноречивым.

— Нет, — согласился я. — Вы, кажется, намерены держаться подальше от дома. Ваше будущее здесь.

После паузы он спросил.

— Думаете, сумеете решить проблему там, внизу?

— Это зависит от того, какого рода проблема, — ответил я. Мне не хотелось возвращаться ко всей этой болтовне снова, поэтому я был сдержан.

— Ладно, — сказал он. — Желаю вам всего наилучшего.

— Удачи, — ответил я, — ничего не поделать с этим.

Про себя я отметил, что это был только способ положить конец беседе. Я, конечно, не понимал, что чертова ложь сбудется.

10

Всего было четыре капсулы. Одну загрузили оборудованием, пока капитан д'Орсей составляла расписание одиночных спусков, разделив поровну остальные приспособления по оставшимся капсулам. Зено и Везенков должны были спускаться вместе, а я разделил один из аппаратов с Ангелиной. Я не потрудился узнать, кто составлял распределение людей.

Капсула, которая должна была доставить нас вниз, была основательно сферической, но выпячиваясь в талии, как своеобразная юбка. Основание было экранировано, чтобы защитить внутренности от тепла, возникающего при трении, и край юбки был оснащен маленькими реактивными двигателями для изменения положения корабля. Конечно же, она не имела двигательной установки — ракетные движки были предназначены только для снижения перегрузки, возникающей в разные моменты полета.

Все проходило так, как и ожидалось. Сильная встряска. Сидения были прочно прикреплены и ремни безопасности хорошо пригнаны. Все это вместе взятое наводило на мысль, что никто не был всецело уверенным в неизбежности мягкой посадки.

Большая часть оборудования была закреплена вокруг нас. Все оно было тщательно упаковано, поэтому трудно было рассмотреть, что же там было.

Спуск прошел достаточно гладко, и я не чувствовал особого беспокойства от тяжести, которая навалилась на меня прежде, чем нас тряхнуло. Мы находились в состоянии невесомости некоторое время, и долгие дни проведенные в этом состоянии привели к тому, что оно казалось нам совершенно естественным. Мы были облачены в специально сконструированные герметические костюмы. Обычные стерильные костюмы носят на протяжении нескольких часов. Наши были рассчитаны на то, чтобы их носили три или четыре дня, и могли предохранять нас вдвое большее время без настоящей опасности для жизни. Основные модификации, конечно представляли интерес поскольку имели различные габариты и объемы годной пищи. У нас имелись легкие рюкзаки, содержащие установку очистки воды и пищевые тюбики, которые могли соединиться и разъединяться без нарушения герметичности костюма. Это требовало ловкости акробата, но это можно было проделать. Я не имел сомнений относительно этого, особенно, когда в достаточной мере проголодаюсь. Воздух внутри костюмов находился под давлением и обеззараживающий аппарат подавал его через особую дыхательную втулку. Пластик был достаточно тонок, чтобы сквозь него можно было переговариваться, но мы должны были говорить довольно громко, чтобы слышать, находясь поблизости. Радиофон в капсуле нужно было прижимать к пластику с тем, чтобы можно было вести серьезную беседу с «Ариадной». Я предполагал, что то же следовало делать с передатчиком Хармалла, который я положил во внешний карман.

Мы слышали спокойный голос техника, когда он сказал Катрин д'Орсей, что капсула открывается. Минутой позднее он послал такое же лаконичное послание Зено и Везенкову. Мы знали, что все будет в порядке, когда пришло плохое известие.

— Капсула четыре, — сказал он с болезненной ясностью, хотя и не долго оставался лаконичным. — У вас неправильное срабатывание.

Я взглянул на Ангелину. Она тоже смотрела на меня. Мне стало интересно, а был ли цвет моего лица так же ужасен, как и у нее. Я снял микрофон с его подставки и сказал:

— Какого рода неисправность?

— Вы в безопасности, капсула четыре, — ответил голос. — Неисправен один ракетный двигатель. Ошибка, которую вы не сможете скорректировать, но вы в безопасности. Пожалуйста, будьте спокойны. Парашюты откроются через десять секунд… считайте.

Он не подразумевал, что он считает. Какой-то молчаливый кристалл высвечивал прямо перед ним убегающие секунды. Я подсчитывал в уме, когда внезапно стало страшно, что все неверно и парашют не собирается открываться. Я заинтересовался, насколько жестким будет удар и сгорим ли мы прежде, чем грохнемся о поверхность, и столкновение будет считаться самой большой катастрофой, которая случалась при посадках. Это как-то обнадеживало, но не вселяло надежды.

— Парашюты открылись, — доложил техник. — Капсула четыре, спуск осуществляется нормально. Все находится под контролем.

Я посмотрел на Ангелину снова, и протянул микрофон ей в ответ на сигнал.

— Это ошибка, — сказала она быстро, — если мы не скорректируем ее, что будет?

— Все еще рассчитываем, — ответил техник. — Держитесь, пожалуйста. Капсула один, приближаетесь к поверхности. Считайте до тридцати.

К черту первую капсулу, — думал я. — Что о нас?