Врата рая - [23]

С минуту я смотрела на него, потом скопившиеся у меня слезы прорвали сдерживающую их плотину и потоком хлынули из глаз. Я рыдала и рыдала, и вся верхняя часть моего тела содрогалась от слез. Тони Таттертон наклонился, чтобы обнять меня, и держал в своих руках с нежностью, на какую только мог быть способен.

— Мне так тебя жалко, моя бедная Энни, красивая дочка Хевен, внучка Ли, — шептал он, целуя меня в лоб и ласково отводя назад пряди моих волос. — Но ты не будешь одинока, ты никогда не будешь одна. Теперь я с тобой всегда буду рядом, пока живу.

— Что произошло со мной? — спросила я сквозь слезы. — Кажется, я не могу двигать своими ногами. Я даже не чувствую их!

— Ты получила сильные ушибы позвоночника и головы. Доктора считают, что травма позвоночника сказалась на координации твоего двигательного аппарата, но ты не беспокойся, Энни. Я сделаю все, чтобы ты снова стала здоровой. — Он поцеловал мою мокрую от слез щеку и улыбнулся. Его голубые глаза смотрели успокаивающе.

— Дрейк, — вспомнила я. — Где Дрейк? И Люк-младший. Где Люк? И тетя Фанни? — прошептала я. Возле себя мне хотелось видеть сейчас мою семью, а не этого незнакомого человека. О Господи, что будет со мной? Я чувствовала себя потерянной, покинутой, опустошенной, летящей по воздуху неизвестно куда, подобно воздушному змею, у которого порвалась нитка и его уносит ветер. Что я теперь буду делать?..

— Дрейк находится в зале ожидания, Люк и Фанни были здесь не один раз, и я дам им знать, что ты вышла из комы. Но сначала я пришлю сюда своих врачей.

— Нет. Вначале я хочу видеть Дрейка, и, пожалуйста, позвоните Люку и Фанни и скажите им, чтобы они сразу пришли.

— Хорошо, я сделаю это. Все, что ты хочешь.

Он снова поцеловал меня в щеку и встал. Улыбнувшись тепло, но все же как-то странно, он вышел. Через несколько минут в комнате появился Дрейк. Его лицо было мрачным, глаза с красными прожилками выдавали бессонницу. Не говоря ни слова, он обнял меня и прижал к себе так сильно, что слезы снова хлынули из моих глаз. Мои всхлипывания вызвали боль в спине и в области сердца. Дрейк целовал меня и укачивал, как ребенка, прижимаясь лицом к моему лицу и смешивая свои слезы с моими.

— Ты знаешь, они были мне как родители, — сказал он. — Моя настоящая мать не могла бы любить меня больше, чем Хевен. И Логан всегда относился ко мне так, как он относился бы к своему родному сыну. Однажды, когда мы вдвоем были на верховой прогулке, он сказал мне — я это хорошо помню, — что всегда думал обо мне, как о своем сыне. «Все мое является и твоим, — заявил он, — и так будет всегда».

— О Дрейк, это действительно правда? Они на самом деле умерли и их больше нет?

— Да. И это чудо, что ты жива. Я видел автомобиль. От него ничего не осталось.

— Я не могу двигать ногами. Я даже не чувствую, что они вообще есть у меня.

— Я знаю. Тони сказал мне мнение врачей. Он все сделает для тебя, Энни. Тони удивительный и замечательный человек. Как только он услышал новости, то привел в движение всю силу и могущество своей империи Таттертонов. Сразу же направил самолетом врачей, которые будут находиться при тебе постоянно. Послал в Уиннерроу одного из своих управляющих, с тем чтобы фабрика Логана продолжала работать, поскольку, как он сказал, для Логана и для Хевен было так важно, чтобы люди здесь имели что-то значительное. Тони поклялся, что фабрика никогда не прекратит свою деятельность и будет даже расширена. Он уже спрашивал меня, не захочу ли я рассмотреть возможность руководить ею после того, как закончу колледж. Тони сказал мне, что планирует привести снова в порядок Фартинггейл, чтобы ты могла восстанавливать свое здоровье в прекрасном окружении. Нам повезло, Энни, что он есть у нас, когда мы теперь в этом так нуждаемся.

— Но я не хочу ехать в Фартинггейл! Я хочу поехать домой, Дрейк! Никогда не предполагалось, что Фарти станет не раем, а больницей. Пожалуйста, Дрейк.

— Энни, тебе трудно принимать сейчас какие-либо твердые решения. Оставь это другим, тем, кто старше и мудрее и не так близко связан с этой трагедией. Мы должны все сделать с максимальной для тебя пользой. Ты ведь хочешь этого, не правда ли? Ты хочешь снова ходить, продолжать свою жизнь?

— Мою жизнь? Без мамочки, без папы? Вдали от всех? От Люка? От тебя? От всех людей, которых я люблю? Как я могу продолжать свою жизнь?

— Ты должна, Энни. Это то, что хотели бы Хевен и Логан. И если бы я не сказал тебе об этом, то совершил бы ошибку. Твои родители были такими людьми, которые не отступали ни перед чем, Энни. Ты должна быть такой же. Какие бы ни встретились препятствия, иди вперед и преодолевай их.

«Какие бы ни встретились препятствия, — повторила мысленно я, — иди на высокие горы. Так советовал мне и Люк».

— Я буду близко от тебя, Энни. Сегодня я возвращаюсь в Бостон и приду навестить тебя там, в больнице. Понимаю, что тебе невозможно думать обо всем этом сейчас, все происходит так быстро, но ты должна верить тем, кого ты любишь. Пожалуйста, — умолял он.

Я глубоко вздохнула и опустила голову на подушку. Казалось, на меня навалилась вся тяжесть мира. Мои веки вновь стали неподъемными, я почувствовала сильное головокружение и усталость. «Может быть, если я сейчас засну и проснусь, — преследовала меня неотступная мысль, — все это окажется лишь страшным ночным кошмаром и я окажусь в своей комнате в Хасбрук-хаусе».