Врата рая - [121]

— Дрейк подумал, что ты знал кое-кого очень хорошо, — выпалила я.

Люк, казалось, был сконфужен.

— Действительно? Я не думаю, что он вообще что-либо думал. Он бормотал о твоем самочувствии, необходимости держать тебя в покое и не беспокоить, а потом убежал под предлогом того, что ему надо выполнить какое-то деловое поручение, обещав поддерживать со мной связь. Я звонил ему несколько раз, и каждый раз его секретарь заявляла, что или его нет или что у него совещание. Я звонил Тони в его контору и обычно получал тот же ответ. Наконец я позвонил в Фарти и разговаривал с миссис Бродфилд. И, как ты знаешь, она не очень это приветствовала. Но я был так рад, когда мой сосед по комнате передал мне твое послание по телефону. Затем… затем Тони прогнал меня. Я был готов сбить его с ног и вбежать в дом. Но меня удержала боязнь, что это причинит тебе новые неприятности. Но, слава Богу, моей матери позвонили, и она тотчас отправилась в путь. А теперь расскажи мне, о каких событиях между тобой и Тони шла речь, когда мы покидали Фарти… об этой путанице, о которой он говорил.

— О Люк, это вызывало боль, было ужасно и отвратительно. Я чувствовала себя такой беспомощной, такой измученной! А теперь мне еще больнее, когда я узнала, что многого вообще не должно было быть и то, что я принимала за терапию и хороший медицинский уход, было на самом деле лишь частью безумия, которое окружало меня. Мне теперь всегда будут сниться кошмары! — воскликнула я.

— Нет, этого не случится, потому что, когда к тебе будут возвращаться плохие воспоминания, я буду здесь, с тобой, и прогоню их прочь, — заявил он решительным тоном. — Но расскажи мне об этом. Это поможет тебе избавиться от кошмаров.

— О Люк. Это так меня смущало, а теперь, когда я знаю отвратительные цели отдельных поступков, я чувствую, что меня испачкали и осквернили.

Люк взял меня за руку.

— Энни, а что он делал?

— Он заставил меня раздеться и настоял на том, чтобы я в его присутствии приняла ванну.

Лицо Люка застыло от удивления.

— Я не могла сопротивляться. Некого было позвать, кто помог бы мне, и, кроме того, его лицо… выражало в тот момент такую отеческую заботу. Я позволила ему вымыть мне спину, я позволила ему… О Люк! Противно даже вспоминать об этом сейчас. — Я закрыла лицо руками.

Он опустился на кровать рядом со мной и обнял меня, крепко прижимая к себе и поглаживая волосы. Затем поцеловал в лоб и приподнял за подбородок мое лицо.

— Я так ругаю себя за то, что не приехал к тебе на выручку раньше.

— А как ты мог узнать об этом? Но все равно ты был со мной, помогал мне. В самые мрачные, наиболее тяжелые моменты, когда я чувствовала себя особенно одинокой, я всегда думала о тебе. О Люк, я чувствую себя так уверенно с тобой, в такой безопасности! — Наши лица были совсем близко. Наши взгляды проникали глубоко в души друг друга. — Я понимаю, что это нечестно. Я не должна была предъявлять требований, а дать тебе возможность завести настоящую подружку, но…

Он приложил палец к моим губам.

— Не говори больше ни слова, Энни. Я счастлив… быть с тобой.

Он поцеловал меня в щеку. Я закрыла глаза, дожидаясь, надеясь, веря, что сейчас его губы прижмутся к моим, но он не сделал этого. Я чувствовала, как кровь приливает к моей голове. Моя грудь плотно прижималась к его руке.

— О Люк. Я не могу изменить свои чувства к тебе, — прошептала я.

— И я не могу ничего поделать со своими чувствами, Энни. — Он снова прижал меня к себе, и мы долго сидели, обнявшись.

— Во всяком случае, — произнес он, отпуская меня, — ужасу пришел конец. А что это за человек, который позвонил моей матери? Один из работников?

Я не знала, как ответить. Могла ли я рассказать ему о тайне Троя? Раньше у нас с Люком было так много общих секретов. Я была уверена, что на него можно положиться и что он не сделает ничего, что могло бы повредить мне.

— Если я скажу тебе, сохранишь ты это, как самый сокровенный секрет, и обещаешь никогда не раскрывать его?

— Конечно. В моем сердце наглухо заперто так много секретов о нас, что еще один ничего не изменит.

— Это был Трой Таттертон.

— Трой Таттертон? Но я думал…

— Трой Таттертон не умер, Люк, но он хочет, чтобы люди думали, что он умер.

— Почему?

— Он хочет вести затворническую жизнь. У него была очень несчастная, печальная судьба, и он просто стремится, чтобы его оставили наедине с собой.

— Значит, это он позвонил моей матери? Просто повезло, что он это сделал!

— Я думаю, дело здесь не в везении. Мне кажется, он решил присматривать за мной. Он привозил меня на коляске к себе, чтобы показать свой коттедж. И представь себе, это модель, — я указала на игрушечный коттедж, — и есть его коттедж.

— На самом деле?

— Когда я была в его коттедже, он помог мне встать на ноги и заставил сделать несколько шагов. Я чувствовала себя, как ребенок, только что начинающий ходить. Но это вселило в меня уверенность и убеждение, что я теперь должна приложить все усилия, чтобы начать ходить, заставить ноги вернуться к своим обязанностям, приучить их снова держать мой вес.

— Обязательно. Мы получим твое приспособление для ходьбы сегодня утром, и я буду помогать тебе, когда только захочешь.