Врата - [178]

— Всегда, Робин?

— Ну, перестань!

— Нет, я серьезно, — настаивала она. — Противоположный пример; что случилось, когда римляне открыли галлов?

— Они их покорили, вот что!

— Верно. Нет, почти верно. Но потом, несколько сот лет спустя, кто кого завоевал, Робин? Варвары завоевали Рим, Робин.

— Я не говорю о завоевании! Я говорю о комплексе расовой неполноценности. Что происходит с народом, который живет рядом с более умным народом?

— Ну, в разных обстоятельствах бывает по-разному, Робин. Греки были умнее римлян, Робин. У римлян за всю жизнь не появилось ни одной новой идеи, кроме оружия и способов убивать людей. Но римляне не расстраивались. Они даже принимали в свои дома греков, чтобы те учили их поэзии, истории и науке. Как рабы. Дорогой Робин, — сказала она, поставив чашку кофе и прижимаясь ко мне, — мудрость это нечто вроде источника. Скажи мне, когда тебе нужна информация, к кому ты обращаешься?

Я с минуту подумал. «Главным образом, к Альберту, — признал я. — Я понимаю, к чему ты ведешь, но это другое дело. Компьютер и должен знать больше и думать быстрее меня — в некоторых отношениях. Он для этого и создан».

— Совершенно верно, дорогой Робин. И насколько можно судить, ты при этом не погиб. — Она потерлась о меня щекой и выпрямилась. — Ты неспокоен, — решила она. — Что бы ты хотел сделать?

— А какой у меня выбор? — ответил я и потянулся к ней. Но она покачала головой.

— Я не это имела в виду, по крайней мере не сейчас. Хочешь посмотреть ПВ? Я записала вечерние новости, когда вы с Вильмой строили планы. Там показывали, как твои добрые друзья посещают дом своих предков.

— Древние в Африке? Я видел это днем. — Какой-то местный деятель решил, что для него хорошей рекламой будет показать Древним Олдувайское ущелье. Он был прав. Самим Древним там не понравилось; им было жарко, они недовольно щебетали друг с другом по поводу уколов вакцин и перелета. Но это была большая новость. И Пол с Ларви тоже. Они в Дортмунде открывали мавзолей своего отца, останки которого должны быть доставлены с Пищевой фабрики. И Вэн тоже. Он все богател, выступая на ПВ в качестве знаменитого Мальчика с Неба хичи. И Джанин, которая прекрасно проводила время, встречаясь во плоти со своими кумирами поп-звездами. И я тоже. Все мы были богаты — деньгами и славой. Я не знал, что с нами со всеми станет. Но наконец понял, чего хочу. «Надень свитер, Эсси, — сказал я. — Пойдем погуляем».

Мы, держась за руки, прошли к краю ледяной воды. «Снег», — объявила Эсси, вглядываясь в купол в семистах метрах над нами. Обычно его трудно увидеть, но сегодня, несмотря на нагреватели, убиравшие снег, он виднелся молочным пузырем, на котором отражались огни с поверхности. Он протянулся от одного края горизонта до другого.

— Тебе холодно?

— Может быть, только здесь, у воды, — призналась она. Мы поднялись от воды к небольшой пальмовой роще у фонтана и сели на скамью, глядя на огни на Таппановом море. Тут было удобно. Воздух под пузырем никогда не бывает слишком холодным, но вода Гудзона, которая проходит под открытым небом семьсот или восемьсот километров, прежде чем доходит до плотины Пелисейд, почти каждую зиму проносит через заграждения льдины.

— Эсси, — сказал я, — я все думаю.

— Я знаю, дорогой Робин, — ответила она.

— О Древнейшем. О машине.

— На самом деле? — Она поджала ноги, чтобы убрать их подальше от травы, повлажневшей от случайных брызг фонтана. — Очень большая машина, — сказала она. — И очень послушная, после того как ты вырвал ее зубы. Если у нее нет внешних эффекторов, или подвижности, или доступа к любым контрольным цепям — да, она послушна.

— Можешь ли ты создать такую же для людей?

— Ага! — сказала она. — Гм. Да, думаю, что смогу. Конечно, потребуется время и, конечно, очень много денег, но да.

— И сможешь ли ты включить в нее человеческую личность — после смерти человека, конечно? Как записывались Мертвецы?

— Я бы сказала, можно это сделать гораздо лучше. Есть некоторые трудности. В основном биохимические, не по моей части. — Она откинулась назад, глядя на радужный купол над головой, и задумчиво сказала: — Когда я пишу программу, Робин, я разговариваю с компьютером на том или ином языке. Я говорю ему, кто он такой и что должен делать. Программирование хичи строится на других принципах. Оно основано на прямом химическом прочтении мозга. Мозг Древних химически не идентичен твоему или моему, поэтому записи Мертвецов не очень совершенны. Но Древние гораздо дальше от хичи, для которых первоначально был разработан этот процесс. Хичи сумели преобразовать этот процесс без труда, поэтому и мы сможем. Да. Когда ты умрешь, дорогой Робин, можно переписать твой мозг в машину, потом поместить эту машину в корабль хичи и отправить его к объекту Стрелец НН, к черной дыре, где ты сможешь поздороваться с Джель-Кларой Мойнлин и объяснить ей, что в том эпизоде твоей вины не было. Даю тебе слово, но ты должен обещать не умирать еще, скажем, пять-восемь лет, чтобы провести необходимые исследования. Ты мне обещаешь это?

Иногда она меня так захватывает врасплох, что я не знаю, что делать; плакать, сердиться или смеяться. В этом случае я быстро встал и посмотрел на свою дорогую жену. Потом решил, что делать, и рассмеялся. «Иногда ты поражаешь меня, Эсси», — сказал я.