Врата небес - [3]

Даниэль низко поклонился, затем повернулся и пошел к выходу. Рука его прижалась к груди, а вторая беспомощно свисала, будто перебитая в уличной драке.

— Мой эрл! — внезапно воскликнула Катарина с неподдельной болью в голосе, с режущей сердце тоской. — Мой эрл!..

Юноша дернулся, рывком поворачиваясь назад, руки его дрогнули, словно он хотел прикрыть ими лицо; раб внезапно вспомнил, как давным-давно умирал на окровавленном горячем песке темнокожий отец, защищавший его, пронзенный тремя копьями имперских всадников. И дрогнул, снова увидев его лицо.

Даниэль смотрел на принцессу, черные глаза пылали на белом лице, которое отражало невыносимую боль и молило: «ЛЮБЛЮ».

— Вот видите, как вы неосторожны, — сочувственно и нравоучительно покачала головой Катарина. — Вы не избавились еще от отягощающей вас собачьей преданности. Я советую вам сделать это побыстрее. А не то вы, чего доброго, в страдании возненавидите его причину. То есть меня… — Она помолчала и затем добавила: — Успокойтесь. Почитайте… Философы советуют всегда быть спокойными… Вы поняли меня, Даниэль?

Он смотрел в ее глаза, и в лице его появилось новое, пугающее выражение. Шестеро мгновенно опустили руки на рукояти длинных мечей; дочь генерала Бринака что-то едва слышно зашептала, зажмурив глаза, в уголках которых все ярче и ярче блестели слезы.

Катарина не опускала взгляда. Кажется, она чего-то ждала.

Даниэль повернулся и снова пошел вперед. На этот раз никто не посмел его остановить. И только у самого выхода он вспомнил об этикете, остановился сам и спрятал в ножны кинжал. Затем вышел через арку.

— Вы можете отдыхать, господа, — бросила принцесса, поворачиваясь к телохранителям, когда эхо его шагов стихло и мрамор опять помертвел, — не думаю, что сегодня для вас найдется работа.

— Мы будем готовы вечером и ночью, — пожал плечами дородный детина, которому происходящее доставляло истинное удовольствие, — и если он вернется, встретим его так же, как тех троих.

— Мы будем готовы каждую минуту, прекраснейшая, — бросив на него насмешливый взгляд, возразил тот самый, все желавший чего-нибудь отрезать. — И позаботимся о том, чтобы он позабавил вас не меньше капитана Гавейры.

— А если он не явится? — поинтересовалась мадам Венри, изгибая красивую нарисованную бровь.

— Устроим охоту? — Старший вопросительно взглянул на Катарину.

— Да, может быть… — плавно двинулось плечо, — но только после дня рождения, — и легко шевельнулась небрежная кисть.

Воины низко поклонились и дружным четким строем направились на нижний этаж. Именно там находились их смежные комнаты. За безопасность принцессы они не волновались: проникнуть во дворец без высокого дозволения было невозможно.

— Ты видел его лицо, Лагер? — поинтересовался невысокий крепыш, обращаясь к старшему.

— Видел, — ответил тот, — ничего особенного. Все они одинаковые.

— А мне показалось, что лицо у него было необыкновенное, — возразил тот.

— И чего там у него было, Керье? Сопли? — ухмыльнулся Большой, в свойственной ему примитивной манере.

— Мне показалось, — негромко ответил Керье, — что лицо у него было необыкновенно отрешенное, как у человека, которому наплевать решительно на все, даже на свою жизнь. — Он задумчиво глянул в окно и добавил: — Прошлые любовники ненавидели ее, а этот, боюсь, выше ненависти, и уже через день станет равнодушен.

— И зачем ты это говоришь? — поинтересовался Лагер, считавший, что умнее остальных телохранителей должен быть именно он.

— А затем, чтобы вы помнили… господа, — спокойно ответил Керье. — Никогда не имели дело с берсерком, холодным как лед?..

— Почему ты плакала, Винсента? — тем временем спросила Катарина; женщины уже поднялись в комнату принцессы, предназначенную для игр и развлечений, и сидели теперь у столика за полуденной карточной игрой.

— Я не плакала, Ваше Высочество, — быстро и как-то беззащитно ответила та.

— Почему ты называешь меня ТАК? — нежно спросила Катарина, глядя на подругу внимательным и чуть затуманенным взглядом. — Я чем-то обидела тебя?

— В самом деле, милая, — улыбнулась Венри. — Неужели ты сочувствовала этому юному и красивому, но бесконечно недалекому самцу?

— Сочувствовала, — ответила за нее принцесса, положив карты на столик. — Только я не понимаю почему. Скажи одно слово, и любой мужчина этого королевства, исключая Краэнна, Гиллара, папу и лично твоего отца, окажется среди твоих слуг или в твоей постели. Ты сможешь творить с ним все, что захочешь. Но жалеть их?..

— Простите меня, — вздохнула Винсента, поднимая на инфанту Катарину дель Грасси свои печальные серые глаза.

2

«Причиной распада Империи ОСВ^{1}[2] непосредственно перед Нашествием Орды стало вовсе не падение нравов правящего класса и основных ветвей власти, столь ярко обрисованное Магистром Сол’Орандо, а чисто экономические и политические причины, соединенные с обращением жречества внутрь самого себя, описанным во всем известных трудах Магистра „Время Теней“, где фигурирует множество фактов неоспоримых.

Но если мы, вместо того чтобы произносить бесполезные речи о морали и нравственности, обратим пристальное внимание на историю развития межрасового сообщества, учитывая все предшествующие распаду события, то сразу же получим три основных его причины: расовую вражду, усиленную долгими мирными временами; отказ привыкших к миру Княжеств выплачивать граны