Врата изменников - [152]

Хэзеуэй, потеряв сознание, затих. Тело его обмякло.

Но Марч даже теперь не доверял ему.

– Позовите полицию! – снова крикнул он, после чего поднялся и для пущей надежности сел на поверженного врага.

Официант, замерший в дверях, пришел в себя и бросился выполнять приказание. Это он, по крайней мере, понимал, и ему было известно, как это сделать. Что бы там ни произошло, а полиция здесь не помешает, даже если она всего лишь разберется с этим скандалистом.

Но официанта ждала еще более невероятная вещь, оскорбительная для клуба куда в большей степени. В коридоре стояла женщина, наблюдавшая безобразную сцену в голубой гостиной. Молодая женщина с каштановыми волосами и красивой фигурой, и хотя ее глаза были полны удивления, она еле сдерживала душивший ее смех.

– Мадам! – с ужасом произнес епископ. – Это мужской клуб! Вам нельзя здесь находиться. Прошу вас, мадам, соблюдать приличия и немедленно удалиться.

Шарлотта Питт окинула взглядом осколки фарфора и хрусталя, пролитые кофе и коньяк, сломанную мебель, перевернутые стулья, лорда в кресле с расстегнутым воротничком и наливающимся синяком на скуле, Юстаса верхом на Йене Хэзеуэе и распростертую фигуру самого Хэзеуэя на ковре.

– Меня всегда интересовало, чем джентльмены занимают здесь свое время, – произнесла она тихо и чуть хрипловато от душившего ее смеха и высоко вскинула брови. – Невероятно.

Епископ произнес что-то, совсем не приличествующее его сану. Но смутить Марча было уже невозможно. Он торжествовал победу, физическую и моральную.

– Послали за полицией или нет? – спросил он, поочередно глядя на каждого из присутствующих.

– Да, сэр, – поспешил ответить один из официантов. – Мы позвонили по телефону. Кто-то из участка на Боу-стрит уже выехал.

Шарлотту все же выпроводили в холл. Голубая гостиная – место не для всех. Даже новым членам клуба вход туда запрещен.

Юстас, однако, не оставил своего противника, особенно когда тот пришел в себя. Голова у Йена отчаянно болела. Он молчал и не делал никаких попыток протестовать или защищаться.

Поэтому когда Томас Питт приехал в клуб, первой его встретила Шарлотта, рассказавшая, как ее дальнему родственнику удалось раскрыть дело. Она лишь скромно заметила, что немножко помогла ему и кое в чем направила и еще – что он взял на себя право задержать убийцу.

– Вот как? – с сомнением сказал Питт, но, когда жена подробно объяснила ему, как он это сделал, суперинтенданту ничего не оставалось, как похвалить и ее, и Марча.

Спустя пятнадцать минут арестованный Хэзеуэй в наручниках был посажен в кеб, который должен был доставить его в полицейский участок на Боу-стрит. Юстас принимал поздравления от членов клуба «Мортон», а Шарлотта, несмотря на протесты, была отправлена домой.

По пути на Боу-стрит Томас сидел рядом с арестованным. Закованный в наручники, безоружный, тот оставался все тем же Йеном Хэзеуэем – спокойное лицо с длинноватым носом, небольшие, круглые, как буравчики, светлые глаза, в которых угадывалась незаурядная сила характера. Он, несомненно, боялся – было бы странно, если бы он не испытывал теперь страха, – но никаких признаков испуганного человека в нем не было. И у Питта не было сомнений, что Хэзеуэй не нарушит клятву, связывающую, как круговая порука, всех членов «Узкого круга».

Этот человек убил Артура Десмонда. Именно Йен, всыпав опий в коньяк, принес ему роковую рюмку, а затем скрылся, зная, каков будет финал. Но в смерти сэра Артура виноват не он один. Виновата вся верхушка Круга. Хэзеуэй был избран исполнителем ее воли. Кто же вынес приговор, кто отдал зловещий приказ?

Этого человека он должен найти, думал суперинтендант. Только тогда восторжествует справедливость, будет отомщен Мэтью, а главное для Томаса – смягчится мучающее его чувство вины при каждом воспоминании о сэре Артуре.

Питт был уверен, что знает, кто отдал приказ, но без доказательств он был бессилен что-либо сделать.

Искоса взглянув на молчавшего, почти застывшего в неподвижности арестованного, суперинтендант встретился с ним взглядом. В его жестком взоре, проницательном и умном, Томасу почудилась ироническая усмешка. Он даже поежился, как от холода, вдруг по-новому осознав жесткую силу клятв, связывающих этих людей. Это больше чем клуб единомышленников или вольное общество. Здесь есть что-то мистическое, похожее на религиозный фанатизм, а их месть за измену ужасна. Хэзеуэй предпочтет виселицу, чем промолвит хотя бы слово.

Или он уверен, что кто-то из Круга, высший судья всему, поможет ему избежать веревки?

Неужели такое возможно?

Томас не может этого допустить, хотя бы ради памяти сэра Артура Десмонда. Он снова взглянул на Йена, и их взгляды словно скрестились. Это был долгий молчаливый поединок. Никто не проронил ни звука. Питту не нужны были слова и аргументы, он хотел понять чувства и убеждения врага.

Хэзеуэй выдержал его взгляд, не моргнув и не сделав попытки отвернуться, но уголки его сжатых губ чуть приподнялись в еле уловимой улыбке.

В этот момент суперинтендант уже решил, что он должен делать.

Когда, подъехав к полицейскому участку на Боу-стрит, они вышли, Томас расплатился с возницей и провел арестованного мимо ошеломленного дежурного полицейского, взявшего под козырек, в здание участка.