Врата империи. Сага вольных городов - [3]

Я поднялась и пошла через освещенный луной лес, следя за направлением, чтобы как можно дальше отойти от деревни. В предрассветной тьме меня свалила усталость, я упала на траву и погрузилась в глубокий сон, не заботясь о том, не нападет ли на меня зверь или призрак, прежде чем придет рассвет.

Но день я встретила целой и невредимой, чувствуя страшный голод. Я села и поначалу не могла понять, где я, однако порванное свадебное платье и кинжал на поясе, запачканный кровью, вернули меня к действительности. Я захохотала, вспомнив лицо умирающего Франкуса, меня охватил неукротимый восторг свободы, захотелось петь и кружиться в танце, как сумасшедшей. Но я отерла кинжал о листья и пошла куда глаза гладят — навстречу солнцу.

Вскоре я вышла на лесную дорогу и обрадовалась, потому что свадебные туфли из шодди почти развалились. Я привыкла ходить босиком, но даже мои ноги не могли вытерпеть шиповник и лесные коряги.

Солнце еще не поднялось высоко, когда, дойдя до поворота дороги, на самом деле бывшей не чем иным, как лесной тропой, я услышала стук копыт. Инстинкт подсказывал спрятаться в кусты, но что-то остановило меня. Я искала признаки страха в душе и не находила. Так я стояла на середине тропы, неподвижно, с кинжалом в руке, когда из-за поворота выехал всадник и натянул поводья, изумленно выругавшись.

Он уставился на меня, а я, молча, в упор смотрела на него. Он был красив — но о такой красоте говорят «порочная» — среднего роста и стройный. Он ехал на прекрасном коне со сбруей из красной кожи и блестящего металла; одет он был в шелковые рейтузы и вельветовый камзол, слегка потертый; позади него развевался алый плащ, а на шляпе торчало перо. На нем не было перевязи, только меч на поясе в потертых кожаных ножнах.

— Клянусь святым Дионисием! — воскликнул он. — Что за лесная фея или богиня зари передо мной?

— Кто ты такой, чтобы спрашивать? — ответила я, не чувствуя ни страха, ни смущения.

— Что ж, я Этьен Вильер из Аквитании, — произнес он и тут же прикусил губу и завертел головой, словно рассердившись на себя за то, что так проговорился. Затем, окинув меня взглядом с кончиков ног до макушки и обратно, он рассмеялся.

— Из какой безумной сказки ты сюда явилась? — спросил он. — Рыжеволосая девушка в рваном свадебном платье с кинжалом в руке посреди леса на рассвете! Это более чем романтично! Иди сюда, хорошая моя, расскажи мне, что это за шутка.

— Нет никакой шутки, — мрачно ответила я.

— Но кто ты? — настаивал он. — Мое имя Агнес де Шатильон, — произнесла я. Он снова захохотал, прихлопывая себя по бедрам.

— Переодетая благородная леди, — смеялся он. — Святой Иоанн, история становится все пикантнее! Из какой тенистой обители, из какого охраняемого великанами замка вы сбежали в этом крестьянском уборе, моя леди? — и он отвесил поклон, взмахнув шляпой.

— Я имею столько же прав на это имя, сколько и все те, кто носит высокие пышные титулы, — сказала я сердито. — Мой отец — внебрачный сын крестьянки и герцога де Шатильона. Отец всегда носил имя, которое унаследовали и его дочери. Если оно тебе не нравится, ступай своей дорогой. Я не просила тебя останавливаться и высмеивать меня.

— Нет, я не высмеиваю, — запротестовал он, жадно оглядывая мою фигуру с головы до ног. — Клянусь святым Триньяном, благородное имя подходит тебе больше, чем многим высокородным леди, которые жеманятся и томно вздыхают под его бременем. Зевс и Аполлон, ты высокая и гибкая прелестница — нормандский персик, честное слово! Я буду твоим другом. Расскажи, почему ты одна в лесу в такой час в рваном свадебном одеянии и дырявых туфлях.

Он ловко спрыгнул со своего рослого коня, держа передо мной в руке шляпу. Теперь он не улыбался, его темные глаза не насмехались, но мне показалось, что в их глубине промелькнул какой-то странный огонек. Слова Вильера внезапно открыли мне, как я одинока и беспомощна, и что мне не к кому обратиться. Возможно, поэтому я так легко открылась первому дружелюбно настроенному незнакомцу; кроме того, Этьен Вильер умел так располагать к себе женщин, что они доверяли ему.

— Прошлой ночью я сбежала из деревни Ла Фер, — сказала я. — Меня хотели выдать замуж за человека, которого я ненавидела.

— И ты провела ночь одна в лесу?

— Что здесь такого?

Он покачал головой, словно не мог поверить в это.

— Но что ты будешь делать теперь? — спросил он. — У тебя есть друзья поблизости?

— У меня нет друзей, — ответила я. — Я буду идти вперед, пока не умру от голода или что-нибудь другое не обрушится на меня.

Некоторое время он размышлял, теребя чисто выбритый подбородок большим и указательным пальцами. Трижды он поднимал голову и окидывал меня взглядом, и один раз я заметила, как тень пробежала по его чертам, на секунду так изменив его лицо, что, казалось, передо мной был другой человек. Наконец он произнес:

— Ты слишком красивая девушка, чтобы погибнуть в лесу или попасть в руки разбойников. Если хочешь, я возьму тебя с собой в Шартр, где ты сможешь получить работу служанки и зарабатывать этим на жизнь. Ты умеешь работать?

— Ни один мужчина в Ла Фер не умеет делать больше, чем я, — ответила я.