Врата «Грейвз» - [27]

– А это безопасно?

– Какое место могло бы быть безопаснее, мисс Хопсон? Вы будете находиться за пределами ее… камеры а я буду стоять рядом с вами.

– О боже! Бедная Хелен. Не могу себе представить!

Но ее лицо сказало мне, что она вполне может это представить. Она сама сидела в заточении – не в камере, но в месте более устрашающем, чем тюрьма. Те годы не забылись, и на ее лице отражались болезненные воспоминания.

– Итак, я пока не могу с уверенностью заявить, удовлетворим ли мы просьбу Хелен, но если да, то могу эта я сказать начальству, что вы нам поможете? – Я был уверен, что уже знаю ответ.

Мэри Хопсон размышляла недолго.

– Да, – ответила она. – Я поеду на встречу с Хелен, Не знаю, почему она хочет видеть меня, но если это принесет ей утешение«. Не хотите ли чаю, капитан Бейкер? Я как раз собиралась заварить.

– Нет, к сожалению. Мне пора. Однако спасибо за предложение. Как оказалось, я отнял у вас достаточно времени. Не провожайте меня. Я свяжусь с вами через день или два. – Я встал и добавил: – Но есть еще одна просьба. Как вы сами сказали, это не вполне обычное дело. Не могли бы вы пойти нам навстречу и некоторое время не говорить о нем никому?

– Могу, – ответила она. – Как долго, по-вашему? Мне бы хотелось рассказать эту историю моим друзьям.

– Не навсегда, но некоторое время понадобится сохранить дело в тайне. Возможно, несколько месяцев. Вас бы это устроило?

– Я умею хранить секреты намного дольше, капитан Бейкер.

– Значит, я могу позвонить вам, когда узнаю, мисс Хопсон?

– Увы, у меня нет телефона, капитан. Вам придется прислать записку или прийти. Я почти всегда здесь.

Я с одобрением кивнул, повернулся и вышел из мастерской в темный январский вечер.

Вернувшись к себе в гостиницу, я обнаружил под дверью записку от Адрианы, где говорилось, что она ждала меня столько, сколько смогла. Ей удалось кое-что узнать, но она не сможет поговорить со мной до следующего утра. Завтра до обеда она будет дома.

Я позвонил Конан Дойлу по номеру, который он мне дал. После трех гудков трубку взял дворецкий, сказавший, что сэра Артура нет дома. Я оставил свое имя и попросил перезвонить. Меня заверили, что хозяин непременно будет уведомлен. Действительно, через полчаса мой телефон зазвонил.

– Бейкер слушает.

– У вас есть новости, Чарльз? – немедленно спросил сэр Артур.

– Да. Я встречался с Мэри Хопсон. Она знает как Уикем, так и Гассмана и согласна отправиться со мной на встречу.

– Отлично, мой мальчик. И это всего за один день! Я сделал несколько звонков. Завтра один мой друг станет изыскивать способ, чтобы вы могли пройти в тюрьму Холлоуэй неофициально, без каких-либо записей. Он ожидает подтверждения не позже чем во вторник, и мы попытаемся устроить визит в среду.

– Он знаком с начальником тюрьмы?

– Как раз наоборот. Встреча будет подготовлена на уровне надзирателей. Если это вообще возможно устроить, в деле будет очень немного участников. Кое-кто получит известную сумму. Вы войдете незамеченными. Не останется ни свидетелей, ни записей.

– Мне немного знаком этот метод, – сказал я. – Во время войны мне случалось примерно так пересекать границу.

– И после войны, держу пари.

– Теперь я пересекаю границы с обыкновенным паспортом, – сказал я. – Впрочем, я не собираюсь оспаривать ваше убеждение. Но вы излишне романтизируете мой образ.

– Романтизировать образ – это то, что у нас, писателей, получается лучше всего, Чарльз, – сказал он со смехом. – Итак, кажется, мы сдвинулись с места. Каков следующий шаг? – спросил он.

– Завтра я навещу остальных двоих из списка. Могу также собрать побольше информации о Мэри Хопсон. И постараюсь узнать что-нибудь о Гассмане через мои связи в медицинском мире. Чем больше мы будем знать до похода в тюрьму, тем лучше. – Я решил, что не стоит говорить ему, что связи в медицинском мире на самом деле принадлежат Адриане.

– Именно! Позвоните мне завтра вечером после девяти. И вообще, звоните в любое время, если узнаете что-то новое.

– Спокойной ночи, и удачи с тюремной системой!

Я включил обогреватель, прежде чем снять пальто. Потом поискал на кухне и остановил выбор на хлебе, сыре и половине бутылки бургундского. За едой я вспоминал то немногое, что узнал.

Я набросал для себя небольшую схему из кругов и стрелок. Хопсон, первая в списке, сказала, что знала доктора Гассмана, Хелен Уикем и Роберта Стэнтона, но не Лизу Анатоль. Теперь появился еще и некий доктор Таунби, также знавший их всех. Хорошо бы проверить и его.

Что касается письма и альбома, они представляли настоящую загадку. Записка от мертвого доктора о рисунках мертвого сумасшедшего – и о другой сумасшедшей, которой скоро предстоит умереть. Безумие, неразборчивость в связях, убийство, привидение – что еще может обнаружиться?

Глава 7

Жизнь несравненно причудливей, чем все, что способно создать воображение человеческое.

Установление личности[8]

В девять утра понедельника, когда я прибыл в отделение Ассошиэйтед Пресс, суматоха была еще сильнее обычного. Из Белого дома пришли слухи, что голосование в сенате Соединенных Штатов снова приведет к тому, чтобы отклонить предложение присоединиться к Лиге Наций. А Германия, судя по всему, не выплатит Франции в срок очередной транш по репарациям.