Врата джихада - [37]

Следующая встреча Ксана и первого секретаря афган­ского посольства произошла неделю спустя, на иранском приеме. Там было столпотворение. В такой обстановке легко затеряться, без помех поработать с нужными людьми, не привлекая внимания. Совершая четвертый или пятый круг по гигантской лужайке, Ксан внезапно узрел забавную парочку: Аламзеба Нарази и российского советника Подпру- гина, отличавшегося необыкновенной словоохотливостью.

Минуты две Ксан наблюдал, как афганец озабоченно пробирался между гостями и гостьями, столиками, колоннами, чанами с пловом и кебабами, в надежде оторваться от Подпругина, но тщетно. Тот вел его с железной настойчивостью, не закрывая при этом рта. Губы и язык советника энергично двигались, выпускали в воздух бесконечную словесную вязь, заставлявшую Аламзеба вздрагивать и втягивать голову в плечи.

Ксан остановил маленького, юркого маврикийца, с которым у него установились доверительные отношения, что-то шепнул. Маврикиец улыбнулся и бодро устремился к Под- пругину. Тронул советника за толстое плечо, начал, не торопясь, здороваться. Подпругин тоскливо глянул вслед исчезавшему Нарази и остановился для ответного приветствия.

Афганец перевел дыхание, добрел до стульев в углу шатра, уселся и закурил. Там его настиг Ксан, и между ними состоялся короткий диалог:

—    Ассалям алейкум.

—    Ваалейкум ассалям, — без энтузиазма откликнулся Нарази.

—    В связи с нашей предыдущей встречей я хотел.

Тут Нарази оборвал Ксана:

—    Вы из разведки. — Это прозвучало резко, грубовато.

—     Даже если так, — пожал плечами Ксан, — что тут такого?

—Ваш напарник уже пытался меня разработать. Теперь вы взялись?

—    Это Подпругин-то? — Ксан расхохотался. — Почему вы так решили?

—    Языки знает. Пушту. Значит, из спецслужбы, — заявил Аламзеб, но уверенности в его голосе убавилось.

—    Замечательное доказательство! — Ксан продолжал смеяться, и Нарази смутился.

— Русские — враги афганцев. — Он поднялся со стула с явным намерением оставить Ксана в одиночестве.

—    Боитесь говорить со мной? Или это вам запрещено?

По лицу первого секретаря пробежала тень, и Ксан понял, что попал в точку.

—Если не общаться, то действительно можно навсегда остаться врагами.

—  Таково распоряжение муллы Омара. Не вступать в контакт с русскими дипломатами.

—    Почему?

—    Потому что вы убиваете мусульман! Мужчин, женщин и детей!

Это был решающий момент, и он требовал четкой, выверенной реакции.

Ксан подался вперед, выпалил нервно и зло:

—    С чего вы взяли, что я одобряю события в Чечне?

Нарази, уже собравшись уходить, застыл как вкопан­ный. Выдавил из себя:

—    Извините.

—  Принимается, — бросил Ксан, после чего сумрачно распрощался. Он подумал, что не стоит пережимать и продолжение беседы лучше отложить.

— Ты решил его завербовать? — спросил я с подкупающей простотой.

Ксан сбежал по каменной лестнице к самой реке и присел у грязно-бурой воды, которая накатывала на истертые гранитные ступени, оставляя на них клочья пены. Посидев так секунд двадцать (не исключено, что он предавался медитации, а может, искал близости с природой), Ксан выпрямился и повернулся ко мне.

—    Кое-какие планы у меня, конечно, имелись. Хотя это не было единственной целью, тем более что формального задания я не получал. Захотелось найти общий язык с этим парнем. В талибах мы видели людей с другой планеты, они жили в другом измерении, даже мыслили иными категориями. Я знал, что Нарази не простак и не такой «интеллигент», каким мог показаться. Может, его голову не так сильно забивала фундаменталистская дребедень, как у прочих талибов, но все равно — забивала. Он не был тепличным растением. Сражался под Кабулом, участвовал в захвате Мазари-Шарифа. И, тем не менее, — Ксан посмотрел на серую набережную, потом перевел взгляд на возвышавшуюся в отдалении кремлевскую стену, Аламзеб мог пойти на контакт.

Очередной встречи пришлось ждать долго. Специально искать ее Ксан не хотел, да и других дел было невпроворот. Он рассчитывал на удачный случай, который всегда его выручал.

В начале года Исламабадский институт политических исследований устроил семинар с участием профессора из США Джорджа Вейбаума. Присутствовали сливки местной академической элиты, дипломаты, в том числе — Нарази. Руководство института костьми легло, чтобы его заполучить. Еще бы! Заезжий американец вещал о перспективах афганского развития, и в отсутствие «живого талиба» настоящего обсуждения получиться не могло.

Вейбаум лысый человек в мешковатом костюме, сурово критиковал режим муллы Омара, который уводил Афганистан от столбовой дороги прогресса. Однако спорил с теми, кто предлагал ломать талибов «через колено», поскольку насильственные действия, мол, не могут дать долговременного эффекта. Политика международного сообщества нелогична: то Кандагару грозят дубинкой, то гладят по головке и снабжают «гуманитаркой». Нужны новые подходы — оказание Исламскому эмирату масштабной экономической и тех­нической помощи, что-то вроде плана Маршалла. С тем, что это будет прямым поощрением фашистского теократического режима, ученый категорически не соглашался. Талибы-де только воевать могут, к мирному строительству не приспособлены. Поэтому их вовлечение в это самое «строительство» выявит их несостоятельность, и они вынуждены будут либо уступить место более жизнеспособным элементам или сами трансформируются в «достойных представителей современной цивилизации». Словом, полная галиматья.