Враги моих друзей - [40]
– Холод какой… Ни единого просвета. – Наталья взяла подругу под руку. – Ты не простудишься?
– Ничего не чувствую, – призналась Ксения. – Словно закаменела. Иду и вспоминаю, как мы встретились, как познакомились, как любили друг друга… Если бы у меня был ребенок от Миши, наверное, было бы легче.
Рядом шли Николай Алексеевич, Володя и Людмила.
– После похорон поминки, – мертво сообщила Ксения. – Люда организовала. Они будут в ресторане. Домой мы решили никого не звать. Как представлю, что они по дому будут ходить…
Голос Ксении прервался.
Наташа оглянулась: в самом конце колонны шли совсем незнакомые ей люди. Интуитивно она угадала в них журналистов. «То не стая воронов слеталась…»
– Ты что? – Людмила проследила взгляд Наташи.
– Похоже, к нам пресса пожаловала…
– Только этого не хватало. – Людмила сделала едва заметный знак охране. Бравые молодцы неторопливо пошли против людского течения. Со стороны они напоминали прытких и ловких муравьев. Наташа снова оглянулась. Секьюрити достигли конца колонны и, словно невзначай, преградили путь журналистам. Те засуетились, забеспокоились, бросились что-то объяснять. Кто-то достал красные корочки. Однако пройти сквозь кордон никому не удалось.
– У этого кладбища особая история… Здесь и воздух особый. И тишина такая, что не хочется уходить. Если долго стоять, на тебя спускается благодать
– Кто-то получит сегодня большой нагоняй, – не без злорадства заметил Николай Алексеевич. Он тяжело дышал. Наташа заметила, что отец достал таблетку валидола и положил под язык.
– Тебе нехорошо, папа?
– Как-то мы с Мишей разговаривали о смерти, – вместо ответа сказал Николай Алексеевич. – Мол, когда мы живы, смерти нет. Когда смерть есть, нас нет. Так что бояться собственной смерти нет смысла. Самая боль и отчаяние начинается тогда, когда друзья начинают уходить…
Траурные речи. Рыдания в платок. Стук мерзлых комьев о лакированную крышку гроба. Вскоре под траурную музыку на семейной могиле Хомутовых вырос желтоватый холмик, усыпанный цветами.
Десятки людей стояли на промозглом ветру, не решаясь сделать шаг. Ветер трепал волосы Наташи и Ксении, ледяными стрелами пробирался под воротники, холодил души и спины.
Но вот нестройный ряд дрогнул, люди потянулись к выходу… У могилы остались только родные и близкие.
– Вот и все… – сказал Николай Алексеевич.
Ксения заплакала. По-детски, навзрыд.
И никто не спешил ее утешить.
Глава шестнадцатая
Москва. Петровка.
Кутузовский проспект
Катя считала себя везучей. Вот и сегодня все обошлось. В только что обчищенной квартире, где, кроме древней шубы, которая была неинтересна даже моли, не нашлось ничего ценного, – у Катерины под ногой скрипнула половица. Скрипнула особенно, только для опытной домушницы понятным звуком. Пачка рублей и долларов была увесистой – хватит надолго… Если только не отдавать долги, а долгов у Кати всегда хватало.
Бесшумно выскользнув из квартиры, воровка вышла из подъезда и беспечной походкой направилась к выходу со двора. Пачка денег растворилась по десяткам карманов ее плаща. Фортуна явно повернулась к ней лицом. Предстоящий вечер должен был стать наградой за удачу и чутье – сейчас словить тачку и домой, потом к Аркаше – проставиться, потом… Потом – неважно, с Аркашей скучно не бывает…
Машина остановилась, стоило Кате выйти из арки под свет уличных фонарей. Вероятно, это был немного не тот экипаж, на который она рассчитывала. Дверцы распахнулись, и удача кончилась. Планы на вечер можно было не строить: на Петровке все события происходят по расписанию.
Даже если бы на месте Катерины была Шерон Стоун, никакие «отмазки» не прокатили бы. Очень тяжело спорить с записью камеры скрытого наблюдения. Вот воровка обшаривает ящики и полки, вытряхивает книжки, проверяет матрац, разочарованно подходит к окну, наступает на половицу… Проблема заключалась в том, что квартира, которую только что обчистила Катя, принадлежала не просто старушке, а еще и бабушке. По какой причине внучок решил сделать заначку именно под половицей – оставалось загадкой для Николая Денисова, перед которым играла свою роль Катерина. Но этот внучок не поленился поставить бабкину квартиру под охрану.
Съемка камеры была запущена бесшумной сигнализацией. Одновременно сигнал поступил на милицейский пульт. Проще было бы просто показать Катерине запись и дать подписать протокол… Быстро и легко. Но Денисову это почему-то казалось игрой не по правилам. Неужто он не справится с обычной домушницей без достижений науки и техники?
– Ну что, Катерина, вижу – бедствуешь. На какой помойке плащ нашла?
– Помочь решил? Дольчегабану купишь? Видать, правду говорят: у легавых теперь денег куры не клюют…
– Богат не тот, у кого денег много, а кому их хватает! – назидательно произнес Денисов, вытягивая сигарету из пачки.
Пальцы Катерины говорили больше, чем ее слова, – они выбивали на крае стола нервную дробь. Откуда эта взвинченность у расслабленной и уверенной в своей правоте девушки, которую она пыталась изображать?
– Катя, а я ведь ошибся…
«Неужели отпустит?» – мелькнула шальная мысль.
– Не бедствуешь ты, – невозмутимо продолжал Денисов. – Откуда колечко, да еще и с таким камушком?
