Враг за Гималаями - [47]

«Если ты сейчас добрый, то каким, интересно, в гневе бываешь?» – подумал Донцов и, перейдя на официальный тон, осведомился:

– Давно здесь работаете?

– С лета.

– Всех знаете?

– Психов или лекарей? – уточнил дворник.

– Медперсонал.

– Знаю. Мимо меня ведь все шастают.

– Санитарку Тамару Жалмаеву тоже знаете?

– Татарку эту? Конечно, знаю.

– Почему вы ее татаркой называете?

– А для меня все азиаты – татары.

– Пропала эта Жалмаева, – сказал Донцов, внимательно приглядываясь к дворнику. – Как говорится, ни слуху, ни духу.

– Туда ей, значит, и дорога, – ничто в Лукошникове не дрогнуло, ни лицо, ни голос.

– Да, странные тут у вас дела творятся… – задумчиво произнес Донцов. – Санитарки бесследно исчезают, пациентов убивают прямо в палатах.

– Это кого же здесь убили? – сразу насторожился дворник.

– Олега Наметкина. Из третьего корпуса. Вы разве не знали?

– От вас первого слышу. – Поведение Лукошникова не вызывало никакого сомнения в его искренности. – И когда же это случилось?

– Уже пять дней прошло. Его и кремировать успели.

– Свои же психи, наверное, и прикончили. – Дворник неодобрительно покачал головой. – Ну, народ! Ну, зверье!

– Нет, тут дело значительно сложнее. Заковыристое дело. Мистикой попахивает.

– Так ты за этим сюда и шляешься, – догадался дворник. – Следователь, значит. Ну-ну…

– Вы, говорят, увольняетесь? – Донцов сменил тему разговора. – Почему, если не секрет?

– Надоело. Сам даже не знаю, ради чего я здесь столько времени метлой махал. Денег вроде хватает. Пенсия хорошая. Да и подрабатываю еще.

– В каком месте?

– Сторожую в научном заведении, где всякую дрянь космическую изобретают.

На этом, собственно говоря, их беседа и закончилась. Не возникло даже намека, указывающего на причастность Лукошникова к преступлению. Удивляло лишь одно обстоятельство: как он мог не знать о преступлении, несколько дней назад всколыхнувшем всю клинику? Пил в это время, отсутствовал? Непохоже… Лукавит, прикидывается дурачком? Но какой в этом смысл? Да, странный человек. Наплевал походя в душу – и даже не извинился. Хотя это еще вопрос – можно ли считать плевком правду-матку, сказанную прямо в глаза?

Уже смеркалось, когда Донцов зашел в фойе клиники и повесил на доске приказов и объявлений заранее заготовленную бумажку: «Граждан, которым известна какая-либо информация о смерти О. Наметкина, произошедшей 15 числа сего месяца, убедительно просим позвонить по телефону… Анонимность гарантируем».

После этого он на всякий случай связался с дежурным по отделу. Тот охотно сообщил, что капитан Цимбаларь только что явился и спрашивает его, Донцова – наверное, ищет собутыльника.

– Попроси, чтобы подождал, – сказал Донцов. – Я скоро буду.

– Тебе как рассказывать? – осведомился Цимбаларь, когда они уселись друг против друга и закурили. – Кратко или во всех подробностях.

– Давай кратко, – ответил Донцов, хотя наперед знал, что рассказывать без подробностей Цимбаларь не умеет.

– Прогулялся я, значит, по всем основным точкам, где яманными бирками, то бишь липовыми документами приторговывают, – начал он примерно в той же манере, в которой бабки-сказительницы произносят: «Жили-были старик со старухой». – Публика вся локшовая. Пацаны зеленые. Из ветеранов почти никого нет. Кого посадили, кто сам завязал, кто за бугор свалил. Но бизнес, вижу, на подъеме, хотя предложения превышают спрос. Со мной о деле никто говорить не хочет, шлангами прикидываются. Я, мол, тут просто так стою, семечки щелкаю и ваши глупые вопросы игнорирую. Видать, успели, гады, меня где-то срисовать. А один так обнаглел, что в спину тявкает: «Ты бы еще, мусор, кожанку надел и кобуру деревянную привесил». Хотел я его по физиономии отоварить, развернулся уже, а потом глядь – знакомая личность.

– Уже скоро семь. – Донцов сунул ему под нос свои часы. – Если ты будешь продолжать в том же темпе, мы здесь до полуночи просидим.

– Ты разве спешишь куда-то? – удивился Цимбаларь. – А у меня как раз вечерок свободный выдался.

– Не то чтобы спешу, но все же… – поморщился Донцов, у которого к привычным коликам в боку добавилась еще и головная боль. – Ты суть дела излагай. Выгорело у тебя что-то дельное, или опять пустой номер потянул?

– Я как раз к сути дела и подхожу, – заверил его Цимбаларь. – Узнал я этого делягу сушеного, а он, соответственно, меня. Пересекались мы неоднократно, но отношения у нас остались самые нормальные. Хотя вижу, что опасается меня. Не бзди, говорю, я нынче по другому ведомству. Твоя работа мне безо всякого интереса. А вот если поможешь одного человека отыскать, век благодарен буду и, когда тебя в очередной раз на шконку бросят, Чайковского передам или дури какой. Гордый оказался. Хрен вы меня когда посадите, отвечает. Это раз. Как я тебе могу помочь, если целый день на одном месте стою? Это два. А в-третьих, не держи меня за падлу ссученную.

– О боже! – простонал Донцов.

– Нет, ты послушай, послушай! – Цимбаларь уже вошел в азарт. – Я ему популярно объясняю, что человек этот услугами граверов пользуется и мог где-то засветиться. Тем более, это даже не человек, а баба. Басурманка. Авторитетом не пользуется. Она одного хорошего пацана запежила. Такую сдать не западло. Фотку ему предъявил. Долго он ее изучал. Потом говорит, может, я тебе чем и помогу, но заранее обещать не буду. Но за это ты в порядке благодарности сделаешь так, чтобы вон того, того и того красавца, которые напротив околачиваются, здесь впредь и в помине не было. Рыночные отношения все прежние законы отменили, в том числе и воровские. Не нужна мне зловредная конкуренция. Они, вшивари, по демпинговым ценам торгуют. Короче, считай, договорились. Накинул он мне стрелку. На том же месте через три часа. Пока он по делам отсутствовал, я в ближайшую ментовку к друзьям сбегал, и мы там такой шухер навели, что один гравер, удирая, под машину попал. Четыре административных акта составили, и два материала с перспективой возбуждения уголовного дела.