Враг стоит на Востоке. Гитлеровские планы войны против СССР в 1939 году - [108]

Таким образом, можно вполне придерживаться того мнения, что совещание 31 июля 1940 г. стало, по сути, реакцией Гитлера на затянувшиеся раздумья военного командования. После того как британское правительство выразило полную готовность продолжать борьбу с Гитлером, стратегическая ситуация сильно изменилась и подтолкнула его к тому, чтобы снова обратиться к «проблеме на Востоке», придать ей первостепенную важность и приступить к обдумыванию плана войны против СССР, идеей которой он заразился еще год назад. Высказывания Гитлера могли так или иначе прозвучать еще 31 июля 1939 г., когда конкретно обозначилось британско-советское сближение, которое уже тогда вполне могло послужить толчком к началу планирования соответствующих военных мероприятий. И само собой разумеется, что ситуацию, которая повлияла на принятие этого решения, следует рассматривать на фоне общих политических целей Гитлера, а не как его простую реакцию на ход событий.

Широко распространенное в настоящее время представление о том, что преступная война против СССР с целью завоевания жизненного пространства связана с «неизменным решением» Гитлера от 31 июля 1940 г., способно затушевать ту общую модель войны, которая неизменно существовала с 1934 г. Война на Востоке, а речь идет именно о таком ее понимании, была преподнесена фюрером военному командованию как некий нелюбимый и непонятный проект далеко не в тот день. Эта легенда, успешно и широко распространенная в послевоенное время главным образом Францем Гальдером, скрывает собственную инициативу и солидарную ответственность верхушки военного руководства, которая якобы «противилась решению фюрера» в развязывании величайшей кровавой войны в мировой истории. Ее приводной механизм скрывался не в нацистской идеологии завоевания жизненного пространства, при всем ее сходстве с идеями национал-социализма, а в обычном поведении военных. Утверждение о том, что Гитлер 31 июля 1940 г. принял решение о начале войны на Востоке, исходя из идеологических соображений, представляет собой конструкцию, выдвинутую главным образом историком Андреасом Хилльгрубером, который в 1954 г. тем самым поставил под сомнение или дополнил легенду Гальдера о стратегических причинах со стороны Гитлера^{466}.

БОРЬБА ЗА ПЛАН ОПЕРАЦИИ

В записях Гальдера за 31 июля 1940 г. нет никаких замечаний относительно дискуссии с Гитлером, а Браухич утаивает высказанные накануне фюрером слова о том, что лучше бы сохранять мир с СССР. Зато его начальник Генштаба, возвратившись на самолете в Фонтенбло, торопится внести коррективы в планирование Восточной кампании. В качестве дополнения к вопросам оперативного планирования Гальдер приказывает продумать работу служб тыла из расчета на проведение крупной операции на Востоке и организации там военного управления. Из этого еще раз видно, что 31 июля Гитлер явно не давал никаких указаний относительно характера войны и об отношении к населению. Поэтому генерал-квартирмейстер Вагнер мог двигаться дальше в своей работе по накатанному пути.

Ключевое слово Гитлера «Москва» имело для Гальдера наибольшее значение. Если Гитлер не был готов вести переговоры о германской аннексии Прибалтики и Украины, как это случилось в 1918 г. в Брест-Литовске с русским руководством, а сейчас происходит с посткоммунистическим правительством, то это имело далекоидущие последствия для оперативного плана. Сам Гитлер, пожалуй, не беспокоился об этом. Если даже исходить из того, что с началом войны мог наступить политический крах советской системы, то возникал вопрос о том, кто станет править на огромной незанятой части этой гигантской империи. Гитлер дал ответ на этот вопрос год спустя: полностью занять всю европейскую часть России и превратить ее в «жизненное пространство», защитив его выдвинутой далеко на восток «военной границей», как это было во времена Австро-Венгерской монархии на Балканах, т. е. рассчитывать на постоянные стычки и бои с новыми центрами власти, которые могут возникать за Уралом. Гальдер 1 августа 1940 г. еще не зашел так далеко. Его в большей мере занимала необходимость скорейшей победы в Восточной кампании, чтобы высвободить связанные на Востоке силы для продолжения войны на Западе. А для окончания войны в сжатые сроки, исходя из традиционных представлений, требовалось нанести прямой удар по столице и взять ее. Тем самым военная задача была бы в основном выполнена, и в дело вступала бы политика.

Краткий взгляд на дальнейшее военное планирование Восточной кампании показывает, что старые идеи подвергались лишь частичным изменениям. Сразу же по возвращении в Берхтесгаден Гальдер принял у себя генерала Маркса с докладом о проделанной работе по планированию русской операции. Гальдер придавал особое значение образованию оперативной группы, нацеленной на Москву, для которой сражения в Прибалтике должны были стать лишь второстепенной операцией. Кроме того, создавалась оперативная группа в направлении на Киев. В течение трех дней Маркс подготовил обширный и детальный проект оперативного плана «Ост» с многочисленными приложениями