Враг Шарпа - [110]

– Слышал.

– А что теперь «леди Фартингдейл» придется вернуться в Лиссабон?

– Да, и об этом слышал, – Жозефина написала Шарпу горькое письмо, полное упреков в том, что он нарушил свое слово, открывшись сэру Огастесу, и сожалений о потерянных шансах на благосостояние. Письмо заканчивалось заявлением, что их дружба кончена. Шарп, изорвав письмо в клочки и бросив их в огонь, вспомнил, что Тереза видела его флиртующим с Жозефиной, и заплакал при мысли о боли, которую причинил жене. Своей жене.

Ее похоронили в Касатехаде, в каменном склепе маленькой часовни, где издавна хоронили членов ее семьи. Антония вырастет, говоря по-испански и не зная ни матери, ни отца. Шарп решил в скором времени навестить ее, чтобы последний раз взглянуть на дочь, которая никогда его не вспомнит.

По ночам он часто просыпался и даже готов был радоваться жизни, пока не вспоминал, что Тереза мертва. Тогда радость сразу исчезала.

Иногда он видел на улице стройную женщину с длинными черными волосами, и сердце его начинало бешено колотиться, наполняясь безудержным счастьем, но тяжесть правды снова тянула его в омут печали: она мертва.

Полк Южного Эссекса, добравшийся на север, во Френаду, был построен на пустынной площади. Три ее стороны занимали солдаты, четвертая была пуста, если не считать граба: не молодого деревца, которое немцы украшали на Рождество, а могучего исполина. Перед ним была вырыта могила, рядом с которой стоял раскрытый гроб.

Когда труп положат в гроб, весь батальон пройдет мимо. Будет дана команда «Равнение налево!», и каждый увидит, как наказывают за дезертирство.

Его привел наряд военной полиции. Расстрельная команда безучастно глядела, как его привязывают к дереву, но сам Шарп отвернулся. Солнце клонилось к закату. Он смотрел на укрытые снегом вершины окружающих Френаду гор и ждал рапорта полицейского офицера.

– Мы готовы, сэр.

На небе не было ни облачка: ясный зимний день; день, когда умрет дезертир.

Он не хотел умирать. Он уже не раз обманывал смерть и теперь, спазматически дергая головой, изо всех сил натягивал веревки. Слюна пенилась на губах, когда он, грязно ругаясь и отплевываясь, пытался порвать веревки. Он бросался из стороны в сторону, и четырнадцать мушкетов расстрельной команды двигались вслед за ним.

– Огонь!

Четырнадцать мушкетов ударили в четырнадцать плеч. Хэйксвилла отбросило к стволу, на рубаху брызнула кровь, но он был все еще жив. Повиснув на веревках, он закашлялся, и сквозь кашель пробился торжествующий смешок, совершенно безумный: Хэйксвилл понял, что снова обманул смерть. Он дергался и извивался, пытаясь сбросить веревки; кровь заливала его брюки и землю вокруг. Голубые глаза на желтом лице уставились в небо, и тут он увидел офицера в зеленом мундире стрелка, медленно идущего к нему.

– Ты не можешь меня убить! Ты не можешь меня убить! Ты не можешь меня убить!

По правилам это нужно было сделать с помощью пистолета, но Шарп взвел курок своей винтовки. Он знал, что когда он дернет спусковой крючок, проклятие будет снято. Хэйксвилл висел на веревках, обратив лицо к небу, и визжал, брызгая кровью и слюной.

Ствол винтовки медленно поднялся.

– Ты не можешь меня убить! – визг перешел в причитание, прозвучавшее совсем по-детски, потому что Обадия Хэйксвилл знал, что лжет. – Ты не можешь меня убить...

Пуля прикончила его. Голова в последний раз дернулась: смерть человека, которого нельзя убить, была быстрой. Шарп мечтал об этом двенадцать лет, но ожидаемой радости ему эта смерть не доставила.

За его спиной, почти незаметная на зимнем небе, возникла бледная вечерняя звезда. Легкий ветерок гулял в ветвях граба.

Два мертвых человека ознаменовали эту зиму. Волосы одной раскинулись по снегу у Господних Врат, а теперь и другой, Обадия Хэйксвилл, лег мертвым в гроб. Враг Шарпа.

Историческая справка

Сюжет о частной «армии» дезертиров всех национальностей, сражавшихся на Пиренейском полуострове, легко развивать в любом направлении. Правда, еще легче развивать сюжет о «ракетных войсках». Тем не менее, и то, и другое было на самом деле.

Пот-о-Фе, беглый французский сержант, объявивший себя маршалом, действительно существовал и добывал себе пропитание, терроризируя довольно обширный район Испании. Его армия включала в себя французских, британских, испанских и португальских солдат, а среди преступлений числились похищения людей, изнасилования и убийства. Боюсь, я изобразил этого человека гораздо более приятным, чем он был в жизни. Французский генерал де Марбо[133] подробно описал, как французы разгромили его, а затем передали представителям Веллингтона дезертиров из армии союзников. Боюсь, Шарп присвоил себе французский успех.

Еще раз исказив историю, я привез ракетные войска в Испанию на несколько месяцев раньше, чем это произошло на самом деле. Веллингтон впервые увидел демонстрацию ракетной системы сэра Уильяма Конгрива в 1810 году, когда под ее прикрытием на португальский берег высадился отряд моряков. Веллингтон был разочарован. Тем не менее, к 1813 году благодаря восторженной поддержке принца-регента ракетные части вошли в состав армии. Описывая принцип их действия, я старался придерживаться инструкции, написанной собственноручно сэром Уильямом Конгривом (включая даже съемные наконечники пик, триумф изобретательской мысли над рационализмом). В состав этой выдающейся системы входил и настоящий шедевр, ракета «Огненный шар», спускавшая на парашюте и применявшаяся для ночных боев. И это в 1813 году! Сами ракетные части формально были созданы 1 января 1814 года, хотя к этому времени они уже давно присутствовали на Пиренейском полуострове. Кроме того, не подлежит сомнению, что система Конгрива еще в 1808 году была продана австрийской армии, где и стала известна под названием