Враг Шарпа - [107]

– Хватит! – Хэйксвилл, согнувшись в три погибели, был уже на середине лестницы, рядом с окровавленным телом единственного оказавшего сопротивление. – Погодите, парни, погодите.

Сжимая в руках тяжелую сумку, набитую золотом, он вполз по лестнице и увидел, что коридор впереди пуст. В конце его виднелись сложенные в штабеля ранцы и шинели, но еще отраднее было видеть прислоненные к стене мушкеты, приготовленные Шарпом для последних защитников замка; сперва они были отняты у людей Пот-о-Фе, а теперь вернулись к ним.

Хэйксвилл не стал медлить. Метнувшись налево, он заглянул во внутренний двор цитадели и беззвучно выругался, увидев пост у южного выхода. Пройдя в противоположную сторону и подхватив по дороге шинель, он осмотрел замковый двор, практически пустой, не считая мертвых французов и странного вида дымящихся цилиндров, усыпавших брусчатку. Решив, что видел достаточно, он вернулся в подземелье.

– Здесь есть шинели и мушкеты, парни. Разбирайте и за мной, – ведомые Хэйксвиллом, они прорвутся через двор и руины стены, а потом растворятся в терновнике. Сам Хэйксвилл разминал ноги, готовясь к изматывающему бегу, и, улыбаясь товарищам-дезертирам, обдумывал путь на юг. Дождавшись, пока лицо перестанет дергаться, он проговорил: – Они не могут меня убить, парни. И вас не смогут, пока вы со мной.

Привыкнув к дневному свету, он еще раз оглядел двор, дымящиеся цилиндры, мертвецов, но думал он сейчас только о своей будущей жизни. У него есть шанс начать все заново. Усмехнувшись про себя, он откинул с глаз прядь редких волос. Обадию Хэйксвилла убить нельзя.

– Давайте!

Они побежали, скользя босыми пятками по мокрым камням. Отчаяние гнало их вперед. Если двинуться на запад, их ждет только расстрельная команда. Лучше бежать на юг, в засыпанные снегом зимние горы, чем поглядеть в дула мушкетов где-нибудь в португальском поле. Они перебрались через руины стены, кое-кто пролез через орудийное гнездо, где раньше стояла испанская пушка, и очутились на открытом пространстве. Хэйксвилл свернул направо – и тут его заметил испанский солдат. Громадный желтолицый человек, совершенно голый под расстегнутой шинелью, напугал его, и испанец вскинул к плечу незаряженный мушкет.

Это движение спасло ему жизнь. Хэйксвилл уже представлял летящую ему в лицо пулю, а в терновнике за спиной у испанца виднелись небесно-голубые мундиры, и он рванулся влево, устремившись во главе своей оборванной банды прямо в долину. Холодный чистый воздух обжег ему горло.

– Бегите!

Так крысы, бегущие от вспыхнувшего пламени, вдруг обнаруживают себя в огненном кольце: слева были фузилеры и стрелки, справа наступающие сквозь колючие кусты испанцы, а впереди – французы. Испанцы, уже отрезавшие дезертирам путь, кричали, требуя сдаваться: хотя они и не знали, что это враги, им было ясно, что такая отвратительная компания к друзьям относиться не может.

Хэйксвилл, тяжело дыша, бежал прямо в открывшуюся перед ним долину: в ушах у него стучало, ноги окоченели от снега. Бросив взгляд налево, он понял, что далеко обогнал фузилеров. Ему показалось, что он заметил Шарпа, но сейчас это было не важно. Потом он увидел сопровождавших Шарпа стрелков. Их винтовки пугали его, поэтому Хэйксвилл свернул правее, из последних сил прибавив ходу. Золото звенело в кармане его шинели, тяжелый мушкет оттягивал руку. Французы! А больше некуда бежать, некуда! Он предложит свои услуги французам, станет перебежчиком: выбор невелик, но это лучше, чем быть зарезанным, как собака, в заснеженном поле. Хэйксвилл помчался к ближайшему батальону французской пехоты, отступавшему к селению, – и тут услышал за спиной конский топот.

Стук копыт был приглушен снегом, и Хэйксвилл в отчаянии понял, что всадник уже слишком близко. Он обернулся, в ужасе ощерив беззубый рот, и увидел занесенный над его головой окованный медью тяжелый приклад, готовый проломить ему череп. Хэйксвилл перехватил мушкет, вскинул его и, уклонившись от удара, спустил курок.

Потом он неистово расхохотался. Смерть, его хозяин, не покинула своего слугу: именно об этом он молился! Все случилось, возможно, не совсем так, как он себе представлял, но из груди Хэйксвилла вырвался смех: пуля, прошедшая через горло, подбросила всадника и ушла в небо. Смерть оказалась быстрой – такой и должна быть смерть. Лошадь дернулась в сторону, и тело, раскинув руки, рухнуло на снег. Незаряженная винтовка, только что угрожавшая ему прикладом, упала рядом.

Хэйксвилл остановился. Это был момент сладчайшей победы, момент, который он будет помнить всю жизнь; и, обратив лицо к низким облакам, он затараторил свой победный клич, а полуобнаженное тело само пустилось в пляс! Он выжил! Смерть по-прежнему любит его! Потом он повернулся и побежал к французским шеренгам.

– Не стреляйте! Не стреляйте!

Хэйксвилл будет жить! Пошатываясь и задыхаясь от боли в легких, он догнал французский батальон. Улыбка не сходила с постоянно подергивающегося лица. Он смог сбежать.

Глава 30

Шарп, заметив побег Хэйксвилла, выругался, но тут за его спиной раздался голос; обернувшись, он увидел окликающего его с высоты седла генерал-майора Нэрна.