Враг рода человеческого - [139]

— Код подтверждаю, — наконец произнес летчик и Кеннели облегченно вздохнул. — Приказывайте, сэр.

— После нашего разговора храните полное молчание в радиоэфире, — сказал Кеннели. — Вы возвращаетесь сюда и поражаете те цели, которые я назову. Любой ценой. Не берите в расчет жертвы со стороны мирного населения.

— Сэр?

Кеннели охватил гнев. Он всегда придерживался мнения, что солдаты не должны обсуждать полученные ими команды или сомневаться в целесообразности отданных приказов. Кроме того, Кеннели не был настроен спорить сейчас и что-то доказывать летчикам. С другой стороны, он отдал уже четкий приказ стрелять по женщинам и детям в случае необходимости, а подобный приказ трудно воспринять человеку, каким бы исполнительным он ни был. Поэтому Кеннели подавил в себе раздражение и постарался говорить как можно более спокойно.

— Вероятно, это вовсе не понадобится. Постарайтесь принести как можно меньше вреда городу и горожанам. Но вы должны уничтожить цель, о которой идет речь. Вы же знаете, что произошло в двадцати милях отсюда. Салид до сих пор носит с собой это адское средство. По нашим сведениям, он намерен отравить городской водопровод. Если ему это удастся, то появятся десятки тысяч новых жертв. Вы должны остановить его любой ценой.

— Слушаюсь, сэр.

— Хорошо, — сказал Кеннели. — С этого момента храните полное молчание в радиоэфире. Конец связи.

* * *

Свет гас не мгновенно, а постепенно. Создавалось такое впечатление, как будто волна темноты медленно и беззвучно накатывала на город. Мрак не стоял на месте, он неумолимо распространялся вокруг. Бреннер с ужасом отметил про себя, что свет в окнах жилых домов тоже гас, и здания превращались в черные громады, исчадия ночи. Сначала гасло уличное освещение, затем свет в окнах домов и другие огни, а потом начало меркнуть небо на западе.

— Началось, — прошептал Йоханнес. — Армагеддон. Последняя битва.

Салид круто повернулся и гневно взглянул на Бреннера.

— Черт возьми, заставьте же его наконец замолчать, или я сам это сделаю! — пригрозил он. Повернувшись к Йоханнесу, он заорал ему в лицо: — Это обыкновенная авария на электростанции, и ничего больше!

Йоханнес взглянул на него, но ничего не сказал. Бреннер тоже предпочел промолчать. Салид не хуже их обоих знал, что это была вовсе не авария на электростанции. Что угодно, но только не авария. Однако палестинец все еще отказывался взглянуть правде в глаза и признать правду Йоханнеса.

— Но вы же не слепы, — снова промолвил Йоханнес. — Вы должны…

— Прошу вас, — Бреннер успокаивающим жестом положил руку на плечо патера. — Будет лучше, если вы замолчите.

Йоханнес бросил на него растерянный взгляд и покорно замолчал.

— Нам следовало бы бросить здесь этого фантазера, — проворчал Салид. — Черт возьми, у меня путаются мысли. Мы должны… нам нужна машина. Хоть какая-нибудь машина! Пошли!

На этот раз Бреннер не сразу отреагировал на команду Салида. Возможно, он уже начал забывать, кем на самом деле был палестинец. Бреннер находился в такой прострации, что даже не ощущал боли, когда потерявший терпение Салид ткнул его в бок стволом своего автомата. У Бреннера на глазах выступили слезы, он заковылял дальше, продолжая машинально вести за собой Йоханнеса.

Они давно уже миновали заграждение из полицейских машин, превратившихся в металлический лом. Вокруг простиралась голая безжизненная земля. Хотя Бреннер не мог ее разглядеть, потому что она до сих пор была покрыта толстым слоем насекомых. Бреннер старался не смотреть на эту колышущуюся массу, но все равно он видел ее повсюду. Насекомые разбегались из-под их ног, но тут же смыкали свои ряды.

Впереди, на другой стороне перекрестка, проезжая часть улицы выглядела более светлой. Может быть, полчища насекомых опустошали только эту улицу для того, чтобы очистить трем беглецам путь? Бреннер разглядел стоявшие у обочины автомобили, которые, издалека казалось, были в полной целостности и сохранности.

— “И отворился кладезь бездны”, — прошептал Йоханнес, — “и вышел дым из кладезя. И из дыма вышла саранча на землю”.

— Мы прекрасно знаем, патер, что вы хорошо знакомы с Библией, — сердито бросил ему Салид.

Йоханнес не обратил внимания на его слова. Тихим дрожащим и одновременно постепенно крепнущим голосом он продолжал:

— “На ней были брони, как бы брони железные; у ней были хвосты, как у скорпионов, и в хвостах ее были жала”.

Салид внезапно остановился. Бреннер видел, как напрягся каждый мускул его тела, палестинец о чем-то лихорадочно размышлял.

— Прекратите, — сказал он негромко, но с угрозой в голосе.

— “И дана была ей власть делать вред людям, которые не имеют печати Божией на челах своих”, — продолжал Йоханнес. Он был очень бледен, но выдержал тяжелый взгляд Салида. Выражение страха на его лице не было страхом перед палестинцем. — Неужели вы до сих пор ничего не понимаете? Неужели вы не понимаете, что здесь происходит? Что…

Салид сбил его сильным ударом с ног. Все произошло так быстро, что Бреннер даже не успел заметить удара, иезуит тоже, должно быть, не ожидал его. Молниеносное движение — и Йоханнес рухнул на землю, скорчившись.