Враг народа Чубайс: факты и документы - [23]

(речь о 80-ых, о которых сам Чубайс пишет: «Я долго оформлялся в Швецию, а затем в Финляндию, но мне отказали – отчасти из-за «еврейской» анкеты, отчасти из-за моего нахальства – нельзя было сразу претендовать на капстраны» (там же). И вдруг на тебе! – полная свобода передвижения, свободное посещение конференций, да еще каких! В Альбахской конференции (Австрия), вспоминает Чубайс, участвовали Васильев, Авен, Кагаловский, Гайдар. Именно тогда была окончательно оформлена идея проведения реформы в границах отдельных республик, на чем особенно настаивал Константин Кагаловский, а до этого Борис Львин, предсказавший развал Советского Союза еще в 1988 году и угадавший конкретный срок конца империи. В тексте Альбахской декларации прямо указывалось на невозможность реализации реформы в том случае, если СССР продолжит свое существование в прежнем виде. «Альбахская декларация стала поворотным пунктом, - оценивает значение документа Чубайс. - Мы поняли, как будет развиваться история». Дальше, на ниже цитируемое, я бы хотел особо обратить внимание тех, кто продолжает воспринимать преступления Чубайса с поправкой на ошибки, неизбежные-де на новом неведомом пути. Биограф Чубайса патетически проговаривается: «В этом контексте важно само по себе содержание доклада, который еще за два года до Альбаха (1989!) сделали на конференции в Италии Анатолий Чубайс и Сергей Васильев. Доклад важен с той точки зрения, что радикальным образом опровергает представления о российских реформаторах как о людях, действовавших в 1991 – 1992 годах вслепую. Они превосходным образом прогнозировали последствия каждого шага и не испытывали по этому поводу никаких иллюзий» (там же). Вот несколько озвученных тогда Чубайсом идей: неизбежность применения антиинфляционной политики, которая способна погасить финансовую несбалансированность, но при этом вызвать «общую депрессию в народном хозяйстве». «Сокращение инвестиционных и оборонных расходов наряду с уменьшением промежуточного спроса предприятий создаст обстановку структурного кризиса в тяжелой промышленности СССР… Логическим следствием такого процесса является закрытие или перепрофилирование значительной части предприятий тяжелой промышленности». Перепрофилировали! - из лучших заводов страны сделали китайские барахолки.

Все, что творил и творит Чубайс со своей командой, никогда не было ни ошибкой, ни просчетом. Еще одним доказательством того, что они хорошо понимали, к чему придет страна в результате затеваемых реформ, служит статья в популярном тогда журнале «Век ХХ и мир» (№6, 1990), как итог наработанного и усвоенного Чубайсом на многочисленных зарубежных конференциях и консультациях, ясно доказывающая, что все, что творил потом Чубайс с Россией, не было, как пишет Борис Вишневский, вспоминая ту давнюю статью, случайной ошибкой, неизбежной при блуждании в хаотических поисках верного пути, а было сознательно запрограммированной линией («Независимая газета», «Фигуры и лица», №3, 1998). Статья «Жестоким курсом…» подана в журнале как фрагмент «аналитической записки по концепции перехода к рыночной экономике в СССР», подготовленной группой Чубайса в марте 1990 года. Целью авторов были, как они заявили, исследования возможных последствий ускоренного перехода СССР к рыночной экономике (концепция «большого скачка»). И сразу становится очевидным, что напрасно обвиняют Чубайса в недоучете социальных последствий либеральных реформ, все-то он прекрасно понимал. Читаем в статье: «К числу ближайших социальных последствий ускоренной рыночной реформы относятся общее снижение уровня жизни, рост дифференциации цен и доходов населения, возникновение массовой безработицы. В свою очередь это повлечет сильнейшее социальное расслоение и возникновение с высокой вероятностью экономических забастовок в базовых отраслях промышленности и политических забастовок в крупных городах. Основными лозунгами этих забастовок будет недопущение роста цен, поддержание высокого уровня занятости, повышение зарплаты…». Как же Чубайс и его питерская команда собирались реагировать на разумные требования народа? По требованиям трудящихся вносить коррективы в реформы? Как бы не так. «Очень важно, - подчеркивает Чубайс, - взять «правильный тон» по отношению к обществу: никаких извинений и колебаний!Следует предусмотреть ужесточение мер по отношению к тем силам, которые покушаются на основной костяк мероприятий реформы… Совершенно необходимы меры прямого подавления по отношению к представителям партийно-хозяйственного актива…». Впрочем, Чубайс готов был сохранить «политические отдушины»: «Плюрализм и гласность во всем, что не касается экономической реформы. (Так закладывались, позже осуществлялись через агентов влияния в России жесткие установки «Мирового правительства»: от войн – к финансовому порабощению, захват власти через сосредоточение капитала в своих руках – Б.М.). Зато беспощадное подавление, - делает ударение Чубайс, - любого идеологического сопротивления. Необходимо поставить под свой контроль все центральные средства массовой информации». Понимая, что непосредственное цензурирование публикаций и передач о реформе даст скорее отрицательный эффект, Чубайс указывает, что «основным рычагом управления должна быть кадровая политика», не упоминая то, что стало потом и продолжает оставаться сегодня его основным рычагом работы со всеми, не только со средствами массовой информации, но и с депутатами, со следователями, с прокурорами – подкуп. «Население должно четко усвоить, что Правительство не гарантирует место работы и уровень жизни», - планировал в 1990-м году Чубайс, что потом, позже, придя к власти, и будучи уже первым заместителем Председателя Правительства, министром финансов Российской Федерации, выступая против предложения увеличить расходы по ряду статей бюджета, Чубайс сформулирует жестче, откровеннее и злее: «Чтобы всем жилось весело, хорошо и тепло – так не бывает» («Известия», 6.06.97). Сказано же о Чубайсе: «он пройдет по колено в крови и его не стошнит» («Железный дровосек, не получивший сердца», «Независимая газета», приложение «Фигуры и лица», №3, 1998). Социолог Светлана Малахова, работавшая с Чубайсом еще в Ленсовете и не раз обсуждавшая с ним конкретные экономические проблемы, хорошо помнит, как Чубайс уже тогда цинично проповедовал, «что будет с людьми, какие социальные последствия могут наступить – все равно, кто выживет – тот выживет. Наплевать на социальную сферу вообще, нельзя себе позволить отвлекаться на эти раздумья, надо подавить в себе жалость». «Чубайс, - вычленяет главное в нем Светлана Малахова, - был по сути примитивен, и создавалось такое впечатление, что он гордится этим примитивизмом, ощущая себя этаким «железным Феликсом», хладнокровно экспериментирующим над ничтожными людишками» (там же).