Враг - [138]

Он ждал, пока я заговорю. Может, предоставить ему довести дело до конца самостоятельно? В конце концов я пожал плечами и заговорил:

– Жалоба о грубом обращении.

Он кивнул.

– Полковник Уиллард привлек к ней наше внимание. Получилась неудобная ситуация. Если несанкционированное использование подорожных можно отбросить как необходимость при расследовании, то жалобу о грубом обращении оставить без внимания невозможно. Поскольку двое гражданских лиц не имели к происходящему ни малейшего отношения.

– Меня дезинформировали, – сказал я.

– Боюсь, это ничего не меняет.

– Ваш свидетель мертв.

– Однако он оставил подписанную жалобу. А документы нельзя игнорировать. Он с тем же успехом мог быть здесь и давать показания.

Я не стал возражать.

Подполковник встал.

– Вы можете поговорить со своим адвокатом.

Я посмотрел на капитана. Очевидно, это он был моим адвокатом. Подполковник вышел из кабинета и аккуратно закрыл за собой дверь. Капитан протянул мне руку и назвал свое имя.

– Не стоило так жестко говорить с подполковником, – сказал капитан. – Он предложил вам лазейку размером с милю. Вся эта история больше похожа на фарс.

– Я раскачивал лодку, – сказал я. – В армии этого не любят.

– Вы ошибаетесь. Никто не хочет причинить вам вред. Однако Уиллард настаивает на принятии мер. Поэтому мы вынуждены проделать необходимые телодвижения.

– И в чем они состоят?

– Вам достаточно все отрицать. В таком случае заявление становится спорным, а поскольку невозможно устроить перекрестный допрос, Шестая поправка гарантирует вам автоматическое прекращение дела.

Я не пошевелился.

– И как это делается? – спросил я.

– Вы подписываете письменные показания, как это сделал Карбон. Он говорит черное, вы – белое, и больше нет никакой проблемы.

– Официальные бумаги?

– Вам потребуется пять минут. Мы можем проделать это прямо здесь и сейчас. Ваш капрал напечатает показания и будет свидетелем. Нет ничего проще.

– А альтернатива существует? – поинтересовался я.

– Будет огромной глупостью даже думать о ней.

– Но что тогда произойдет?

– Это равносильно тому, чтобы признать себя виновным.

– И какими будут последствия? – не унимался я.

– Если вы признаете себя виновным? Потеря в звании и в зарплате, начиная с того момента, когда произошел инцидент. Гражданский суд не позволит нам обойтись чем-то меньшим.

Я ничего не сказал.

– Вы вновь станете капитаном. Вас вернут в обычное подразделение военной полиции, поскольку Сто десятый отдел не захочет, чтобы вы оставались в его рядах. Это краткий вариант ответа. Но даже думать на эту тему было бы ужасной глупостью. Вам достаточно все отрицать.

Я сидел и размышлял о Карбоне. Ему было тридцать пять лет, шестнадцать из них он прослужил в армии. Пехота, десантные войска, рейнджеры, «Дельта». Шестнадцать не самых легких лет. И он ничего не сделал, если не считать попытки сохранить тайну, с которой он случайно соприкоснулся. Он постарался предупредить свою часть о возможной опасности. В его действиях не было ничего плохого. Однако теперь он мертв. Убит в лесу. Потом я подумал о толстом парне из стрип-клуба. Фермер меня не особенно беспокоил. Разбитый нос, ничего страшного. А вот толстому парню сильно досталось. С другой стороны, он не являлся образцовым гражданином Северной Каролины. Сомневаюсь, чтобы губернатор наградил его за гражданские доблести.

Я долго думал об этих людях. О Карбоне и толстом парне на парковке. А потом о себе. Майор, восходящая звезда, следователь особого подразделения, которому светит быстрый путь наверх.

– Хорошо, позовите подполковника, – сказал я.

Капитан встал и распахнул дверь. В кабинет вошел подполковник, капитан закрыл за ним дверь. Капитан уселся рядом со мной, а подполковник вновь устроился за моим столом.

– Ладно, давайте заканчивать. Жалоба лишена оснований, так?

Я молча посмотрел на него.

– Ну?

«Ты поступишь правильно».

– Жалоба соответствует действительности, – сказал я.

Подполковник недоверчиво уставился на меня.

– Жалоба верна во всех деталях, – сказал я. – Все происходило именно так, как написал Карбон.

– Господи, – пробормотал подполковник.

– Вы сошли с ума? – удивленно спросил капитан.

– Весьма возможно, – ответил я. – Однако Карбон не был лжецом. В его досье не должно быть написано, что в конце своей жизни он солгал. Он заслуживает лучшего. Он служил в армии шестнадцать лет.

В комнате воцарилась тишина. Мы сидели и молчали. Им предстояло много бумажной работы. А я думал о том, что снова стану капитаном военной полиции. Никаких спецподразделений. Однако тут не было сюрприза. Я знал, что к этому все идет. Знал с того самого момента, как закрыл глаза и костяшки домино стали падать, падать, падать, увлекая за собой одна другую.

– У меня одно пожелание, – сказал я. – Я прошу отсрочить решение на два дня. С этого момента.

– Почему?

– Я должен побывать на похоронах. И не хочу просить об отпуске своего командира.

Подполковник отвернулся.

– Разрешаю, – сказал он.

Я вернулся к себе и сложил в сумку все свои вещи. Снял со счета деньги и оставил пятьдесят два доллара в конверте для моего ночного сержанта. Еще пятьдесят долларов я отправил по почте Францу. Потом я забрал у патологоанатома ломик, которым пользовался Маршалл, и положил его рядом с тем, что мы одолжили в скобяной лавке. Затем зашел в гараж военной полиции, чтобы взять машину. Я с удивлением обнаружил, что там все еще стоит взятый Крамером напрокат автомобиль.