Врачебные тайны дома Романовых - [32]
Другой современный русский историк, А. Смирнов, напротив, поддерживает версию если не самоубийства, то отравления Николая I. В своей работе «Разгадка смерти императора», напечатанной в качестве приложения к книге А.Е. Преснякова «Российские самодержцы» (М., 1990), он пишет: «Внезапная кончина 18 февраля 1855 г. Николая I породила легенды: одна гласила, что Николай не мог пережить неудачу Крымской кампании и покончил с собой, другая обвиняла лейб-медика Мандта, иностранца, в том, что он „уморил царя“». В качестве доказательств А. Смирнов приводит некоторые свидетельства очевидцев этих событий.
Например, директор канцелярии императора В. Панаев сообщал: «Государь не изъявлял опасения насчёт своего здоровья и для того, чтобы не тревожить любезных своих подданных, запретил печатать бюллетени о болезни его». Нужно отметить, что эта деталь вполне соответствовала наклонностям Николая Павловича. Таинственность, свойственная всем вообще дворцовым начинаниям, была особенно любима Николаем I. Так, во время Русско-турецкой войны 1827–1828 гг., при осаде Силистрии, Николай заболел перемежающейся лихорадкой (малярией). Император призвал к себе находившегося при нём молодого врача И.В. Енохина и приказал ему лечить себя, но держать это в тайне, так как он не желал, чтобы осаждающие Силистрию русские войска, узнав о болезни государя, пали духом.
Строго говоря, весть о кончине императора была и не так уж неожиданна. Помимо упоминаемого С.В. Мироненко бюллетеня № 4, были, естественно, и предыдущие номера бюллетеней. Правда, первый из них появился только 18 февраля, когда император уже умирал. К этому же номеру газеты был приложен бюллетень № 2 о состоянии здоровья императора в одиннадцать часов вечера 17 февраля. В нём за подписями придворных медиков М. Мандта, И. Енохина и О. Карелля сообщалось: «Лихорадка Его Величества к вечеру усилилась. Отделение мокроты от нижней доли правого лёгкого сделалось труднее». В субботу, 19 февраля, в разделе внутренних известий в газетах был повторён бюллетень № 2, а также помещён бюллетень № 3: «18 февраля четыре часа пополудни. Затруднительное отделение мокроты, коим страдал вчера Государь Император, усилилось, что доказывает ослабевающую деятельность лёгких и делает состояние Его Величества весьма опасным». Таким образом, по крайней мере за три дня до появления официального сообщения о смерти Николая I население было оповещено о тяжёлой болезни императора. Что же касается задержки с опубликованием манифеста о смерти императора, то В. Панаев в своих «Воспоминаниях» объясняет это следующим образом: «Потребовано было от доктора Мандта подробное описание хода самой болезни государя, он составил его (разумеется, на немецком языке). Надобно было, для соблюдения верности, перевести его буквально, что поручил я одному из чиновников канцелярии, хорошо знавшему по-немецки, а потом исправил, лучше сказать, вовсе переделал в слоге, что уже я должен был взять на себя при помощи доктора Енохина, так как многие медицинские термины были мне неизвестны. Мы проработали с ним часа три, не вставая с места, и успели в том, что статья Мандта появилась вслед за моею статьёю». К этому следует добавить, что 20 февраля было воскресенье и газеты не выходили, поэтому манифест с сообщением о смерти Николая I был опубликован лишь в понедельник 21 февраля.
Для подтверждения версии об отравлении Николая I А. Смирнов ссылается также и на не очень достоверные записки внука президента Медико-хирургической академии В.В. Пеликана, который вспоминает высказывания своего деда: «Вскоре после смерти Николая Павловича Мандт исчез с петербургского горизонта. Мандт дал желавшему во что бы то ни стало покончить с собой Николаю яду. Профессор анатомии Медико-хирургической академии Грубер, приглашённый из Вены, не преминул составить протокол о вскрытии тела покойного императора. Найдя его интересным в судебно-медицинском отношении, опубликовал его в Германии, за что посажен был в Петропавловскую крепость. Многие из нас (то есть автор воспоминаний и его сокурсники по Медико-хирургической академии. — Б.Н.) порицали Мандта за уступку требованиям императора. Находили, что Мандт, как врач, обязан был скорее пожертвовать своим положением, даже жизнью, чем исполнить волю монарха и принести ему яду. Однако отказать Николаю в его требовании никто бы не осмелился. Кроме того, самовластный император достиг бы своей цели и без помощи Мандта».
