Врачебные тайны дома Романовых - [30]
Первый: «На основании присланного протокола вскрытия можно сделать весьма сомнительные предположения. Вскрытие не даёт картины болезни… Можно предположить, что смерть последовала от удара, т.е. от кровоизлияния в мозгу, но была ли тому причиной болезнь или несчастный случай — из протокола не видно… Можно также думать, что умерший страдал сифилисом, на что указывают сращения мозговых оболочек, рубцы на голенях и изменения в печени, впрочем, последние могли быть и самостоятельными, если покойник был алкоголик. Тиф нужно исключить, т.к. при брюшном тифе обычно бывают изменения в селезёнке, опухание кишечных желёз и язвы на них. Малярия тоже влечёт увеличение селезёнки. Моё заключение неполно, но иначе и быть не может, т.к. протокол далёк от научного описания и чересчур краток».
Второй: «Протокол составлен не соответственно научным требованиям, так что причину смерти установить нельзя… при брюшном тифе должны были быть изменения в кишечнике и увеличение селезёнки, при малярии же — резкое увеличение последней, равно как исхудание в том и другом случае, а тут везде жир… Принимая во внимание сомнительные признаки сифилиса (рубцы на ногах, сращение оболочки мозга с черепом, описание вскрытия грудной полости, большая величина печени), можно думать, не от него ли умер покойный».
Третий: «Данные, сообщаемые в протоколе, слишком не достаточны, чтобы определить причину смерти. На основании описания органов можно только с уверенностью сказать, что смерть произошла не от брюшного тифа и не от малярии. Данные же, приводимые относительно полости черепа и мозга, также слишком незначительны и не полны, чтобы усмотреть в них причину смерти».
Четвёртый: «Причина смерти — кровоизлияние в мозг вследствие склероза сосудов мозга на почве луэса — сращения мозговых оболочек с черепом и прочее. Из протокола вскрытия никак нельзя допустить смерть от тифа или малярии».
«Таким образом, — резюмирует Барятинский, — протокол вскрытия, который, по мнению историков, придерживающихся официальной версии о таганрогской драме, является одним из неоспоримых подтверждений этой версии, в действительности коренным образом подрывает доверие к ней». Да, доверия к состряпанному «спокойным и сдержанным» Виллие протоколу никакого. «Доклад о вскрытии, — отмечал Грюнвальд, — был составлен очень плохо». Какое там плохо! Это вообще филькина грамота, согласно которой русский царь мог скончаться от сифилиса. (Трое из четырёх врачей указали на эту причину, один из них, а именно доктор Манасеин, был ведущим сифилидологом России.) Симптомы более чем впечатляющи: сращение мозговых оболочек, рубцы на голенях и изменения в печени. С этим можно поздравить как самого шотландца, так и историков, спокойно проходящих мимо грубой подделки убийц Александра. Мудрено ли, что доктор Тарасов отказался подписывать этот лжепротокол (если он, конечно, его видел).
«Смертельная болезнь не только не названа четырьмя докторами, делавшими анализ по просьбе князя Барятинского, но и самим Виллие и К°. Зато трое из четырёх (опять 75%, как и в случае с сифилисом) указали на невозможность смерти от брюшного тифа или малярии, а четвёртый врач почему-то уклонился от прямого вопроса Барятинского о тифе и малярии. И если бы он не отнёсся к просьбе формально, то мы, может быть, имели бы стопроцентное отрицание диагноза, за который цеплялись и цепляются до сих пор Виллие, подручные и их последователи-лакировщики событий 19 ноября 1825 г. Его спасительное (якобы!) слово „горячка“, за которое они прячутся, вбирающее в себя и лихорадку, и малярию (с возможным переходом в брюшной тиф), здесь всего лишь бутафория, наивная ложь для легковерных — ложь, на которую тем не менее (как это почти всегда, к сожалению, бывает) попадаются многие» (с. 65–86).
Н.Г. Богданов подвергает сомнению достоверность заключения специалистов о возможности сифилитического поражения, основываясь на принципе: «Этого не может быть, потому что не может быть никогда». Он считает, что сифилис — «это та болезнь, которая была исключена для императора» (с. 86).
Как утверждает Н.Г. Богданов, бальзамирование удалось (как и отмечал Тарасов), и труп «благополучно» «дождался» погребения почти через четыре месяца (похороны состоялись 13 марта 1826 г.), «перенеся», к тому же, долгий путь в 2000 вёрст. В «Воспоминаниях» Тарасова, сопровождавшего гроб с телом, сказано, что ему (доктору) в пути следования пришлось пять раз вскрывать гроб и осматривать сохранность тела (главным образом лица), и ни разу он не отметил какой-нибудь порчи или чего такого, что послужило бы причиной не показывать останки государя в Петербурге родственникам. По свидетельству же начальника кортежа генерал-адъютанта графа Орлова-Денисова гроб вскрывался всего три раза, причём последний раз, в 100 верстах от Петербурга, эту операцию проделал «сам» Виллие. «Раскрыв его (тело Александра. —
