Врачебные тайны. 26 вдохновляющих медицинских случаев, которые заставляют поверить в чудо - [21]

У меня не нашлось, что ответить, потому что внезапно снова подступила тошнота. Я поблагодарил его за информацию, но в течение следующих нескольких дней не мог выбросить разговор из головы. Сон был слишком реален, чтобы его игнорировать, поэтому я позвонил другу снова.

— Майк, не мог бы ты сделать еще один тест, быстрое сканирование сердца, которое покажет, не забиты ли коронарные артерии?

Он помедлил с ответом.

— Ты думаешь, мне это действительно нужно? — спросил он.

— Я буду чувствовать себя намного лучше, — ответил я, все еще вспоминая призрачное лицо друга во сне.

Это были лишь догадки, и мне было бы очень неловко, если бы в итоге все оказалось хорошо. Но этот тихий голосок в голове был слишком настойчив, и я не мог его игнорировать. Если бы я ошибся, Майк простил бы меня, потому что мы были достаточно близкими друзьями. После некоторых колебаний он наконец согласился. Еще один вздох облегчения!

Судья записался на сканирование сердца, и результаты были настолько ненормальными, что его кардиологи доктора Рау и Кервин назначили срочную ангиограмму (исследование с помощью катетера с красителем для визуализации артерий в сердце[30]). Я отменил утренние встречи, чтобы быть с другом во время процедуры.

Мы с Майком поговорили в палате перед ангиограммой о том, как необычно то, что обнаружили серьезную патологию, поскольку у него не было никаких симптомов. Когда его вызвали в лабораторию катетеризации, я шел рядом с каталкой, пока его не отвели в процедурный кабинет. Мы оба были встревожены, но думаю, что я был более обеспокоен, потому что именно моя настойчивость привела к этому моменту. Процедура прошла успешно, и, когда она закончилась, доктор Кервин открыл дверь и жестом пригласил меня войти. Мы вместе смотрели снимки. Не говоря ни слова, он указал на две из трех главных артерий сердца, которые были забиты на 90 процентов. Кроме того, главный артериальный ствол также был частично закупорен, и это состояние называется «вдоводел» (англ. widowmaker)[31].

— Удивительно, что он еще жив! — воскликнул доктор Кервин.

Он позвонил Бобу Ангелосу, кардиохирургу, который назначил Майку шунтирование на следующий день. Он боялся, что если подождет еще немного, то у судьи может случиться сердечный приступ.

Такое сильное коронарное заболевание, если его не лечить, обычно приводит к смерти в течение нескольких месяцев.

Судье ввели анестезию, но доза была не настолько велика, чтобы он не мог слышать нашего разговора. Он жестом подозвал меня к себе и дрожащим от волнения голосом прошептал: «Рич, спасибо… спасибо, что спас мне жизнь! Я думаю, что ты и Бог заботились обо мне».

Слова Майка заставили меня осознать, что я был Божьим помощником, и это смутило меня.

Майк без особых осложнений перенес шунтирование сердца, и через четыре дня его выписали из больницы, а через шесть недель мой друг вернулся в зал суда. Когда он наконец вышел на пенсию и переехал во Флориду, он оставил после себя наследие, которое коснулось жизни бесчисленных детей и семей. Это было пятнадцать лет и тысячу игр в гольф назад, многие из которых были с моим участием.

И, к счастью, мне больше не снились сны о моих друзьях.

Глава 16 Оперируя на Филиппинах

Майкл И. Хасси, доктор медицины

У меня были проблемы. Операция Мари была рутинной, пока пациентка внезапно не начала бесконтрольно истекать кровью сразу из нескольких частей тела. Кроме того, я был единственным хирургом в крошечной сельской больнице на восемь коек, а банк крови находился в двадцати милях оттуда.

Это была обычная февральская командировка на один из отдаленных островов Филиппин. Я был щедро награжден возможностью осуществить свою мечту и стать хирургом, и это был способ хотя бы частично вернуть долг обществу. Католическая миссия, отвечавшая за программу, считала, что мы должны отправиться в самые бедные места в мире, где наши навыки и знания могли бы принести наибольшую пользу. И в этой поездке они разделили тридцать врачей и медицинский персонал на две рабочие группы. Когда мы покидали Чикаго, было холодно и шел снег, но здесь, в тропиках, дневная температура составляла от 21 до 26 градусов.

Нашу группу привезли из главного аэропорта в относительно современный город Баколод, где мы остановились в отеле в стиле вестерн.

Каждое утро мы переносились назад во времени, отправляясь в старинном автобусе в сельскую больницу, где медицина и хирургия остались на уровне 1950-х годов.

По пути мы проезжали одни из самых цветущих и красивых пейзажей в мире, с тропическими бамбуковыми лесами, граничащими с богатыми фермерскими полями сахарного тростника и риса. Дорога была вымощена, но по ней ездили так редко, что из всех трещин пробивалась растительность, а фермеры использовали дорогу для сушки риса. Водитель автобуса, не задумываясь, объезжал каждый холмик зерен.

Когда мы приехали в больницу, я не удивился, увидев двухэтажное здание с облупившимися стенами и ржавыми металлическими опорами. Госпиталь был рассчитан на двадцать коек, но второй этаж не использовался, и поэтому он считался восьмиместным, туда привозили в основном пострадавших в автомобильных авариях. С учетом того, что я уже наблюдал за привычками вождения филиппинцев, такое место было необходимым. При виде двух бедно оборудованных операционных я порадовался, что привез из дома сумку с дюжиной кило скальпелей, шовного материала, расширителей, зажимов, игл и шприцев.