Вполне порядочный мир - [4]

«Что же такое? — растерянно подумал Денис. — Ведь это ни на что не похоже. Не война, не стихийное бедствие. Единственно разумное объяснение — пришельцы. Попахивает бредовой фантастикой, но попробуйте возразить… Непонятно только, зачем им оделять меня бессмертием. Впрочем, откуда знать, что другие не обладают им? Все слишком неправдоподобно, чтобы с утра кричать — я бессмертен! С шатким обоснованием — знаю, что это так. Никому не хочется слыть сумасшедшим… А оживление деревьев и травы — налицо. Это не бестелесные мысли о бессмертии. Это то, что видно, осязаемо. Можно объяснить прорывом труб, появлением глубинных вод и еще много чем. Для этого достаточно начитанности либо недовольства домоуправлением. О бессмертии же все будут молчать, сомнения нет… Главное — узнать, отчего деревья вновь растут из пней, закатанных под асфальт десятки лет назад. И какой дьявол сделал беспомощными воробьев? А может, не только их? Народу-то на улицах совсем немного. Правда, всего десять часов — и суббота. Могут спать. Ну, конечно же, они еще спят! — Денис с трудом подавил возникшее желание вбежать в подъезд и позвонить в первую попавшуюся дверь. — Не паниковать! В институт, там все прояснится».

Он запоздало сообразил, что нужно было послушать радио. Но поразмыслив, понял, что ничего не изменилось бы. Местное радио еще не успело, а с Москвой как-никак четыре часа разницы. В семь часов утра в городе все было в порядке. А кто будет пристально всматриваться в окружающее субботним утром? Слушать можно, но когда он придет в институт. Попозже, к полудню, если будет о чем говорить.

Где-то в вышине застрекотали сороки. «Все нормально, — с облегчением подумал Денис, — ишь, как разорались». Сороки трещали, кружились на одном месте, а потом дружно отлетели к другому двору. Над крышей, где они только что галдели, показались человеческие плечи и голова. «Здоровый мужик», машинально отметил Денис, и вдруг до него дошло, что не может быть такого: ведь дом — пятиэтажный!

Он кинулся за угол, в нос ударил густой запах горячего тела. Посреди переулка, окруженный безмолвной толпой, высился гигантского роста мужчина. Он был совершенно голым, если не считать смутного подобия набедренной повязки, в которой ошеломленный Денис не без труда узнал разодранную палатку и несколько ковровых дорожек.

Запах шел от мужчины. Обычный запах здорового тела, только концентрированный и оттого чуть ли не физически осязаемый. Женщины в толпе закрывали носы платочками, мужчины усиленно дымили. Великан растерянно озирался, осторожно переминаясь с ноги на ногу. От его движений мостовая гудела и дрожала. Он высился над домами, и это смотрелось так естественно, словно они существовали все время — обнаженный гигант и стандартные пятиэтажки. «Пришелец! Но в таком виде?!» — Он стал пробираться сквозь толпу ближе к гиганту и нечаянно задел детскую коляску. В ней завопил младенец. Мать судорожно встрепенулась и толкнула коляску прочь от новоявленного Гулливера. Как по сигналу, толпа колыхнулась. Денис попятился, намечая на всякий случай дорогу к бегству.

— Товарищи, — заговорил мужчина, — я… — Из окон посыпались стекла.

Денис опомнился, когда из-за домов ничего не было видно. «Чего я испугался? — он дрожащими руками поискал в карманах сигареты. — Человеческого голоса? Ведь это все равно, что уличный громкоговоритель. Ну, может, чуть громче. И совсем не страшно. И вид у него вполне приличный. Лучше, чем у многих стоявших там. Такой случай упустить! Нужно не паниковать, а идти туда. Иначе ничего не узнаешь…» Он представил себе фигуру гиганта и на миг заколебался. Бессмертие еще требовало доказательства, а великан уже стоял посредине мостовой. Его видели десятки людей, от его голоса брызнули осколки стекол. Это уже не предположение, в явь. И Денис наконец поверил: что-то произошло. До сих пор все воспринималось с известной долей легкомыслия. Оно таилось где-то в глубине сознания, и, может, потому так просто думалось и о пришельцах, и о неисправной канализации, и еще бог знает о чем, упрятанном в каменное нутро города. В конце концов, вырубят всю непокорную зелень, как делали с незапамятных времен, к все станет на свое место. Зальют асфальт новый, утрамбуют катками… А бессмертие его никому глаз не колет. Промолчит никто не узнает, скажет — назовут фантазером. На худой конец, проверят в психиатричке, в случае нужды подлечат.

Он вбежал в переулок и остановился — гигант исчез.

— …Проснулась я с трудом, смотрю — в окне тень, выглянула, а это он…

— Стекла вдребезги…

— Метров двадцать, не меньше. И глазами моргает…

— Заговорил — я чуть не оглох!

— Холодно, он коврами и обернулся…

— Осторожно шел, провалиться боялся.

— А чего бояться? Мне бы его рост…

— И откуда такие берутся?

— Говорят, теперь всем специальные уколы будут ставить, чтобы не росли.

— А жить ему где? В дом-то не влезешь…

Говор толпы был почему-то далеким, хотя говорившие стояли рядом. «Проворонил! Сначала струсил, а теперь — опоздал!»

Перед входом в институт сидел Толпин.

— А я ждал тебя, — кивнул он Денису. — К Рыжову попал?

— Не дошел. Сам видишь, что творится.