Впервые в Библии - [6]

Надо заметить, что Авраам послал в Харран не своего надежного домоправителя Элиезера, как обычно считают, а другого слугу. Не приходится, однако, сомневаться, что и этот слуга был человеком серьезным и проницательным. Знак, который он придумал, чтобы найти подходящую жену для сына своего хозяина, был весьма содержательным и соответствующим цели. Девушка, которая скажет: «Пей, я и верблюдам твоим дам пить», — наверняка будет хорошей женой, потому что эти слова удостоверят, что ей присущи щедрость, инициатива, сила, доброта и уверенность в себе. Так и случилось. Когда Ревекка, дочь Вафуила, внучка Авраамова брата Нахора, пришла к колодцу с кувшином на плече и слуга попросил у нее воды, она сказала: «Пей, господин мой», — а напоив его, добавила: «Я стану черпать и для верблюдов твоих, пока не напьются». Ее слова не были точно такими, как загадал слуга, но не точность слов была здесь важна, а характер, за ними стоявший.

Снова и снова выливала она кувшин в корыто, пока не напоила всех верблюдов. А ведь для этого нужно было раз за разом вытаскивать этот кувшин из колодца — работа тяжелая и утомительная. Десять верблюдов после далекого перехода способны выпить очень много воды. Слуга был растроган. Он подарил ей золотые серьги и золотые браслеты, чтобы украсить запястья, а она поспешила домой и рассказала обо всем матери. Ее брат Лаван, тот самый, что в следующем поколении обманет Иакова, очень воодушевился при виде этих дорогих подарков. Он помчался к колодцу и пригласил гостя в дом вместе с его людьми и верблюдами.

Эта часть рассказа (Быт. 24) — одна из самых подробных повествовательных глав Библии. Самое интересное в ней — двукратное повторение всех деталей рассказа: один раз в третьем лице, когда автор рассказывает о походе слуги в Харран и его встрече с Ревеккой и членами ее семьи, и второй раз в первом лице, когда слуга сам рассказывает семье Ревекки ту же историю.

Я не буду входить во все те детали, которые с таким вкусом и удовольствием повторяет талантливый и опытный рассказчик, но хочу подчеркнуть, что слуга Авраама придумал для себя действительно разумный знак. Ревекка оказалась не только щедрой и сильной, но также весьма независимой и решительной девицей. Мать и брат, надо думать, хорошо знали ее характер, и, когда слуга попросил их поскорее отпустить его с невестой в обратный путь, они сказали нечто для Библии необычное: «Призовем девицу и спросим, что она скажет».

«И призвали Ревекку, и сказали ей: пойдешь ли с этим человеком?»

«Она сказала: пойду».

Ревекка и ее служанки сели на верблюдов и поехали следом за слугой, и он привел их прямиком к Исааку, который жил тогда в земле Негев, возле источника Беер-лахай-рои. А Исаак с наступлением вечера «вышел в поле поразмыслить», сообщает нам рассказчик. Исааку, как мы помним, уже сорок лет, но он еще холостяк — ситуация, которая и сегодня обратила бы на себя внимание читателей, друзей и родственников, что уж говорить о библейских временах. Его вечерняя прогулка свидетельствует об одиночестве и отшельничестве, о свободном, ничем не заполненном времени, о давно установившихся и успокаивающих привычках. Все это изменится с появлением Ревекки, и Библия описывает их первую встречу так красиво, что я хочу привести это описание дословно и полностью:

«При наступлении вечера вышел Исаак в поле поразмыслить; и возвел очи свои и увидел: вот, идут верблюды. Ревекка взглянула, и увидела Исаака, и спустилась с верблюда.

И сказала рабу: кто этот человек, который идет по полю навстречу нам?

Раб сказал: это господин мой.

И она взяла покрывало, и накрылась.

Раб же сказал Исааку все, что сделал.

И ввел ее Исаак в шатер Сарры, матери своей; и взял Ревекку, и она сделалась ему женою, и он возлюбил ее; и утешился Исаак в печали по матери своей» (Быт. 24, 63–67).

И вот так, с помощью одного-единственного и простого глагола, который, однако, вместил в себя множество смыслов: чувство (любовь), порядок событий (после того, как она стала ему женой), мужчину («он возлюбил») и женщину («возлюбил ее»), — мы пришли к первой в Библии любви мужчины и женщины, к любви Исаака и Ревекки.

«В нашем месте так не делают»

Фраза, заключающая первую встречу Исаака и Ревекки: «И утешился Исаак в печали по матери своей» — очень трогательна. Она указывает — причем только после смерти Сарры — на глубокую связь, которая существовала между сыном и матерью. Она также показывает, как непросты и неоднозначны отношения в любой семье. Многим читателям, да и мне, должен признаться, Сарра не раз кажется дурным человеком, иногда даже настоящей ведьмой. Она издевалась над Агарью и мучила ее, она вынудила Авраама изгнать Агарь с маленьким Измаилом. Но Исаака она любила и была ему хорошей матерью. Возможно, ее требование изгнать Измаила, которое в глазах Авраама (и наверняка в глазах части читателей) было жестоким, Исаак воспринял как доброе дело, которое мать сделала ради него. Сарра, в отличие от Авраама, ни за что не согласилась бы с требованием Бога принести сына в жертву, и, несомненно, поведение отца доказало Исааку, что только к ней он может испытывать доверие и любовь. Ее смерть была для него тяжелым ударом, тем более что этот удар постиг его сразу же после испытания на горе Мориа.