Впередсмотрящий - [35]

Дошло до того, что он должен был любым способом оградить ее от парижских соблазнов, от безумной расточительности, от пустопорожней светской суеты. И не только Онорину, но и сына Мишеля, привыкшего получать все, что хотелось в эту минуту. Онорина сделала из него божка и превратила в деспота. Отец же не в состоянии был противодействовать матери, переломить уже сложившийся характер ребенка. На это не хватало ни сил, ни времени. Вечно погруженный в свои занятия, он требовал лишь одного — чтоб ему не мешали.

Сценка из раннего детства. Взбешенный ревом мальчишки, он выбежал из своего кабинета и застал Онорину в слезах.

— В чем дело, почему такой шум?

— Мишель просит маятник от стенных часов. Он хочет из него сделать лошадку.

— Так отдай ему маятник, и пусть он уймется! В конце концов, моя работа дороже!

Мишель-подросток. Необузданный, буйный, нервный, болезненный. Унаследованные от матери беспечность и взбалмошность в соединении с отцовским упрямством делали его просто невыносимым. Он был глух ко всему, что его не касалось. Для Мишеля не существовало слова «нельзя». Врачи находили у него психические отклонения и советовали поместить в воспитательный дом.

После очередной дикой выходки, сопровождавшейся битьем стекол на всем этаже, Жюль Верн, несмотря на истерики Онорины, отвез его в Нант и определил в закрытый коллеж со строгим режимом, а затем, когда умопомрачительные счета от поставщиков благоверной стали угрожать финансовой катастрофой (этих денег хватило бы на туалеты принцессы), арендовал дом на бульваре Гиенкур в Амьене.

Конечно, это был не лучший выбор. В Амьене жили дочери Онорины, ее брат и родители, что само по себе могло лишь углубить неполадки, еще больше изолировать писателя от чуждой ему среды. Но он старался там не засиживаться. Частые поездки в Париж, в Нант, уединение в деревенской глуши или на борту яхты «Сен-Мишель» вызывались не только поисками тишины и покоя, необходимыми для успешной работы, но и далеко не идиллическим домашним бытом.

Среди парижских друзей Жюля Верна была его давняя приятельница г-жа Дюшень, именуемая в семейной переписке «дамой из Аньера»[15]. Женщина одного с ним возраста или немного старше, она отличалась начитанностью, широтой кругозора, художественным вкусом и, главное, полностью разделяла его литературные и научные интересы. Бывая в Париже, он делился с ней замыслами, рассказывал о своих новых книгах, получал от нее дельные советы. В доме г-жи Дюшень собирались музыканты и драматурги, театральные и литературные друзья, с которыми он когда-то сотрудничал. Это был совершенно иной мир, с духовными интересами, не вмещавшимися в узкие рамки амьенского окружения.

Возобновление прежних знакомств привело к постановке в театре Клюни одной из его ранних комедий — «Племянник из Америки», а затем — в «Варьете» оперетты композитора Оффенбаха «Фантазия доктора Окса» по мотивам остроумной юмористической повести, опубликованной в «Мюзэ де фамий».

…Незадолго до переселения в Амьен Жюль Верн загорелся мыслью написать роман о трудовой жизни на необитаемом острове небольшой группы людей с разными характерами и наклонностями. Он решил было взять за основу незавершенную рукопись «Дядя Робинзон», но Этцель отверг ее без всякого снисхождения:

— Советую все это бросить и начать сначала, иначе был бы полный провал!

— И все же здесь содержится зерно романа! — уверенно ответил писатель.

Прежде чем взяться за коренную переработку этой «бледной робинзонады», он решил осуществить еще один замысел, возникший совершенно неожиданно при чтении статьи Вивьена де Сен-Мартена в географическом журнале «Тур дю Монд» («Вокруг света»).

Ученый доказывал возможность кругосветного путешествия за восемьдесят дней, если к услугам путешественника будут самые усовершенствованные виды транспорта и ему не придется потратить ни одного часа на ожидание. В статье был намечен примерный маршрут с расчетом времени на отдельных участках пути. Практическая трудность заключалась лишь в том, что расписание железнодорожных и пароходных линий не было приспособлено к такому жесткому лимиту времени.

Жюль Верн тщательно проверил расчеты и пришел к выводу, что даже в пределах установленного срока путешественнику можно дать несколько дней на непредвиденные задержки.

Сюжет сложился, когда он вспомнил о новелле Эдгара По «Три воскресенья на одной неделе». Герой романа, продвигаясь с запада на восток, видел восемьдесят восходов и закатов, а его коллеги, оставшиеся в Лондоне, только семьдесят девять. Неожиданная «находка» лишнего дня, как помнят читатели, и позволила Филеасу Фоггу, несмотря на все приключения и задержки в пути, вовремя явиться в Реформ-клуб и выиграть пари.

«В редкие часы досуга я готовлю рассказ о путешествии, проделанном с максимальной быстротой, какая только возможна в наше время», — сообщил он отцу в октябре 1871 года.

Но Пьеру Верну не суждено было насладиться новым триумфом сына. Получив извещение о его тяжелой болезни, Жюль в тот же день поспешил в Нант и… застал отца уже мертвым. Оборвалась самая прочная нить, связывающая его с родным городом.