Вперёд в прошлое - [19]
Всех перечислить нет никакой возможности. Назову, например, Александра Николаевича Коновалова, учившегося со мной на одном факультете, впоследствии известного нейрохирурга, академика, директора Института им. Бурденко. А как не вспомнить великого хирурга Валерия Ивановича Шумакова, окончившего институт на год раньше меня. Он был превосходным бегуном на дистанции 400 метров. Некоторые наши спортсмены через несколько лет добились высоких результатов на международных соревнованиях. Но удивительно одаренная компания подобралась в плане творчества. Наши «капустники» и театральные постановки пользовались успехом и известностью не только в пределах студенческой Москвы, но и далеко за ее пределами. На наши спектакли и постановки приходили и знаменитые актеры, и молодые дарования: Володя Высоцкий, Марк Розовский, Марк Захаров, Александр Ширвиндт, Михаил Козаков. Известный кукловод Марта Цифринович создала всеми любимый образ Венеры Пустомельской, использовав монолог «Лекция о любви», написанный нашей студенткой Риммой Объедковой.
Ñîëèñòîì â õîðå «ìàëü÷èêîâ» áûë ÿ. È îáúÿâëÿëè ìåíÿ – Àðêàøåíüêà Ïóïîê.
А в 1957 году на Всемирном фестивале молодежи и студентов в Москве наш ВТЭК (Врачебный театрально-эстрадный коллектив) был удостоен серебряной медали вместе с ленинградским ансамблем «Дружба», в котором дебютировала Эдита Пьеха.
Из нашего коллектива вышел любимый дуэт «Радионяня» – Александр Лившиц и Александр Левенбук. Из нашего коллектива вышел Альберт Аксельрод, который вместе с Ильей Рутбергом и Марком Розовским организовали неудобный партийным властям студенческий театр «Наш дом».
Уместно напомнить, что именно Альберт Аксельрод – один из тех, кто придумал и осуществил телевизионную передачу, ставшую потом всесоюзно известной. Я имею в виду КВН.
Из нашего института вышел выдающийся писатель и драматург, мой многолетний друг и соавтор Григорий Горин. Кстати, наш знаменитый современник Василий Аксенов по образованию тоже медик. Он, правда, окончил Первый Ленинградский медицинский институт...
Нас обучали выдающиеся преподаватели и методисты. По сей день, если у меня возникают проблемы со здоровьем, я предпочитаю обращаться за помощью к выпускникам нашего института.
В конце 1952 – начале 1953 года разгорелось знаменитое своей позорностью «дело врачей». Оно, как мне представляется, стало продолжением начавшейся борьбы с космополитизмом. Многие известные врачи были названы «убийцами в белых халатах» и арестованы. Кое-кого и расстреляли. Я помню, как один за другим стали исчезать наши преподаватели, заведующие кафедрами, лекторы. Среди них был и великий Владимир Никитич Виноградов...
Никогда не забуду последнюю лекцию заведующего кафедрой биологии. Лекция закончилась, и он сказал (почти цитирую): «Дорогие товарищи! Это моя последняя лекция, потому что кое-кому неугодно мое дальнейшее пребывание на кафедре. Я уволен. Мое будущее не известно. Видимо, я буду арестован. Прощайте». И он покинул аудиторию под аплодисменты...
Партийная и комсомольская организации проводили митинги, на которых выступали наиболее преданные партии врачи и студенты и требовали смертной казни в отношении своих вчерашних педагогов. Справедливости ради скажу, что таких активистов были единицы...
«Дело врачей» свернули после смерти Сталина, и «убийц в белых халатах» стали выпускать на волю. Владимир Никитич Виноградов прямо с Лубянки приехал в институт и приступил к своим обязанностям заведующего кафедрой терапии. В тот день в одной из палат занятия с нашей группой проводил доцент Л., который еще недавно клеймил как врага народа своего заведующего кафедрой. И вдруг в палату вошел Владимир Никитич Виноградов. Оглядел палату, прошелся взглядом по присутствующим больным и студентам, потом втянул носом воздух и сказал: «Какой-то затхлый воздух в палате... Надо открыть форточку». Кто-то из нас бросился к окну, но Владимир Никитич остановил его: «Не надо. Это не входит в функцию студентов. Доцент Л., откройте, пожалуйста, форточку и проветрите помещение». Доцент Л. все понял, вскарабкался на подоконник и открыл форточку... Это было единственной «местью» профессора своему подчиненному. Доцент Л. оставался в своей должности еще немало лет...
Еще раз поблагодарю судьбу за то, что оказался в медицинском институте. Я поступал в него сознательно. Хотел заниматься высшей нервной деятельностью, но, по-моему, на третьем курсе, когда мы начали изучать патологическую анатомию, увлекся другой проблемой. Меня заинтересовал вопрос: почему злокачественная опухоль крайне редко возникает в селезенке? Почему метастазы, допустим, раковой опухоли поражают любые органы, а селезенку практически не трогают? Я стал посещать кружок патологической анатомии, я стал накапливать препараты селезенки больных, умерших от рака. Я полагал, может быть, наивно, что в селезенке есть какие-то вещества, которые противостоят злокачественным опухолям. Мне казалось, что если открыть эти вещества, то можно попытаться решить одну из главных проблем человечества – проблему злокачественных опухолей. Я уже стал подумывать о диссертации и об аспирантуре при кафедре патологической анатомии, но... Мое увлечение «капустниками», хоровым пением, джазом, игрой на трубе, сочинительством монологов, сценок, песенок было всепоглощающим. Ко мне уже стали обращаться профессиональные артисты эстрады и театров с просьбами помочь им в создании репертуара. Два молодых талантливых красавца – Александр Ширвиндт и Михаил Козаков – обратились ко мне с просьбой сделать для них номер, чтобы они с этим номером могли выступать в эстрадных концертах, иметь успех и, разумеется, деньги. Идея их заключалась в том, что они, облачившись в мушкетерское одеяние (оба прекрасно фехтовали), должны были проводить поединок на шпагах. Но не просто поединок. Каждый укол должен был сопровождаться убийственно-смешной репризой. Так вот, в мою задачу входило написание пары десятков этих убийственно-смешных реприз... Задумка в силу разных причин не была осуществлена. До сих пор, когда мы встречаемся, Ширвиндт всякий раз говорит: «Представляешь, если бы все тогда получилось и на эстраде появились два красавца со шпагами, обменивающихся ударными репризами. Нас бы полюбил зритель, и мы стали бы рабами своих образов. Даже страшно подумать, что с этим номером сегодня выступали бы два старых му...ка».
