Вперед, русичи! - [35]

– Погоди, еще рано, – остановила его Марфа, – да наряд этот ты уж, будь добр, сыми. Я вот тут приготовила тебе Егорушкино, – она всхлипнула, – старшого мово. Его с отцом в подземелье забрали, – пояснила она, подавая Павлу одежду.

Он быстро переоделся, а свой костюм сложил в тряпицу, которую дала ему Марфа, и завязал в узелок.

– Забери его с собой, – сказала она, – тебе сгодится, а нам без надобности. Не дай бог на глаза кому попадется, греха не оберешься.

В узелок, не смотря на все его протесты, она уложила лепешек, хлеба и добрый кусок вареного мяса. Все было готово, но ждать пришлось около часа. Наконец Марфа, который уже раз выходившая на улицу, вернулась и сказала:

– Пора!

Павел поднялся, потрепал по вихрам ребятишек, крепко пожал Ерохе руку.

– Всего тебе хорошего, – сказал он.

– И тебе удачи, – с чувством ответил тот.

Павел вышел вслед за Марфой из дома. С благодарностью и облегчением он подумал, что ни Ероха, ни мать его так и не выспрашивали, откуда он взялся. Ему уже удалось убедиться, как трудно, даже невозможно объяснить это людям, не знающим самых элементарных технических понятий.

– Этот твой-то? – услышал он вопрос одного из подъехавших мужиков.

– Племянник, – пояснила Марфа, – у меня там свояченица при дворе у боярина, может, куда сироту и пристроит.

– Садись, поехали, – подбодрил Павла мужик, – у всякого своя беда, свое дело.

В Кремль они приехали быстро. Места Павлу были абсолютно незнакомы и никак не напоминали Москву его века, которую он хорошо знал. Стража не обратила на обоз никакого внимания, и они без всяких происшествий проехали за толстые стены Кремля. Его Павел тоже не узнавал, но уже ничуть не удивлялся этому.

Обоз поехал дальше, а они сошли. Марфа остановилась, обняла его, крепко троекратно поцеловала, перекрестила, и глаза ее повлажнели.

– Иди с Богом, сынок. Боле ничем помочь тебе не могу. Вон там царские палаты, – показала она рукой, – а как попасть в них, не ведаю. Да хранит тебя Христос, – произнесла она на прощание и низко, в пояс, поклонилась.

– Вам спасибо, – от всей души, с чувством сказал Павел, неловко поклонившись в ответ. – Будьте счастливы.

Марфа ушла. А он, отойдя в сторону, чтобы не стоять на дороге, остановился в нерешительности. Что предпринять дальше, он просто-напросто не знал. Подумав, решил присмотреться к царским палатам, поискать вход. Нет, не этот парадный, который был виден и отсюда. Ему нужен был другой, который вел бы в подсобные помещения, чтобы он смог пройти незамеченным.

Стараясь не попадаться стражникам на глаза, он пошел по тропинке, внимательно приглядываясь к окружающей обстановке. Мало отличаясь от слуг, рабочих, торгового люда, которых сновало туда-сюда немало, он если и мог привлечь чье-то внимание, то лишь тем, что никуда не спешил, а праздно шатался. Поняв это, Павел решил найти какое-нибудь укрытие, чтобы спрятаться от посторонних глаз.

Место такое он нашел довольно быстро. Небольшая горка уложенных тесаных камней была со всех сторон хорошо скрыта кустами. Вот у ее подножия он и устроился. Вряд ли кто-то мог увидеть его в этом сером домотканом наряде на фоне серых камней сквозь густые заросли. Он же в просветы между кустами видел все хорошо.

Из всех замеченных им выходов больше внимания привлек один. Он вел в полуподвальное помещение здания, и за час, который провел он на своем наблюдательном пункте, туда уже несколько раз заходили работные люди в такой же, как у него, одежде. Входили и выходили женщины с корзинами, а однажды даже прошмыгнула целая стайка ребятишек.

Посидев еще немного, он приготовился. Сердце забилось чаще. Павел понимал, что наступил решающий момент. Удастся проникнуть в палаты и отыскать кресло – сможет продолжить поиски и вернуться домой. Не удастся… и он, содрогнувшись, вспомнил подземелье. Но отступать или надеяться на чью-то помощь было нельзя. Он вновь был один. Павел поднялся и…

– Стой! – тут же раздался позади повелительный окрик.

По спине у него заструился пот. Он медленно повернулся и, к облегчению своему, вместо стражника увидел худощавого, невысокого, богато одетого паренька ничуть не старше себя.

– Чего тебе? – внезапно охрипшим голосом спросил он.

– Я за тобой уж давно наблюдаю. Ты чего здесь вынюхиваешь?

– А твое какое дело?

– Как разговариваешь, смерд! – Парнишка гневно топнул ногой. – Али плетей захотел? Сейчас стражу кликну.

– Я тебе кликну. – Павел постепенно приходил в себя. – Я тебе ноги выдерну, а спички вставлю.

Паренек, раскрыв рот, оторопел от такого нахальства.

– Ты только пикни, – продолжал наступать Павел, видя произведенное впечатление, – я тебя всю жизнь на аптеку работать заставлю.

Для того не все слова были понятны, но тон, каким они произносились, не оставлял никаких сомнений в намерениях противника.

– Стой! – взвизгнул он. – Попробуй только еще шаг сделай, я так заору, что вся стража сюда прибежит.

Такой поворот событий Павла никак не устраивал.

– Стою я, стою, – примирительно сказал он, – ты не ори только, говори потише. – Он и без того опасался, что громкий разговор за кустами привлечет чье-то внимание.

– Да ты знаешь, кто мой отец? – оправившись от испуга и постаравшись принять гордый вид, спросил парнишка. И, не дожидаясь ответа, со значением произнес: – Князь Иван Петрович Шуйский, – и победно уставился на Павла.