Вперед, на Запад! - [74]

Все молчали. Нельзя было отрицать, что все их надежды почти исчезли. На всем громадном пути, который они проделали, они не встретили ничего, кроме разочарования.

— У нас остался последний шанс, — проговорил наконец Эмиас, — это те горы, к востоку от Ориноко, где мы скитались в первое время. Инки могли попасть туда во время своего бегства.[149]

— Почему бы и нет? — согласился Карри. — Их бы тогда ограждали все леса, прилегающие к льяносам, и полдюжины большущих рек.

— Попробуем-ка одолеть эти горы еще раз! — сказал Эмиас. — Эта река должна впадать в Ориноко, а попав туда, мы очутимся у самого подножья гор. Как твое мнение, Иео?

— Я не могу не думать о том, ваша милость, что, когда мы поднимались по Ориноко, индейцы рассказывали нам ужасные вещи о неприступности этих гор — об их крутизне и о непроходимых лесах, которыми они покрыты.

— Есть о чем беспокоиться! Не может быть более непроходимых лесов, чем те, через которые мы уже пробрались; пожалуй, если б у нас были хвосты, как у обезьян, чтобы цепляться за ветви, и можно было бы путешествовать по верхушкам деревьев, — это было бы приятнее, чем с утра до вечера спотыкаться и подвергаться укусам всяких ползучих тварей.

— И вспомните, — сказал Джек, — как они советовали нам остерегаться амазонок.[150]

— Что? Джек испугался шайки женщин?

— Почему бы и нет? — возразил Джек. — Я не убежал бы от мужчины, но женщина — это неестественно. Это, должно быть, ведьмы или черти. Вспомните-ка, как караибы боятся их. И, кроме того, говорят индейцы, там живут люди без шеи, с глазами на груди. При таких условиях что можно с ними сделать?

— Ясно, что нельзя срубить им голову; но я полагаю, что добрый удар между ребер окажет на них такое же действие, как и на их соседей.

— Ну, — сказал Джек, — когда я дерусь, я хочу иметь дело с честной плотью и кровью, а не с этими заморскими уродами. Откуда вы знаете, что их не предохраняет от ран черная магия?

— А ты откуда знаешь, что она их предохраняет? А что касается амазонок, то во всем мире женщины остаются женщинами. Ручаюсь, что их можно обвести вокруг пальца двумя-тремя комплиментами, — заметил Карри.

— Слушайте, друзья мои, — заговорил Браймблекомб. — У меня в уме давно уже вертится мысль, что все против нас, когда мы идем на восток. Подумайте только! За эти два года, лишь только мы сворачивали на восток, мы начинали испытывать бедствия и терять людей; а как только мы уходили на запад, нам все удавалось. И сейчас — я думаю — удастся.

— Хорошо, мы пойдем на запад, — сказал Эмиас, — но что мы будем делать там?

— Делать? — переспросил Карри. — У нас найдется много дела: говорят, по другую сторону этих гор страна полна золота и испанцев. Так что наши мечи не притупятся от недостатка приключений, мои веселые странствующие рыцари.

Они продолжали шутить, и, прежде чем прошла ночь, был выработан план, отчаянный план, но разве что-либо могло испугать их?

Эмиас долго не спал в ту ночь. На сердце у него было тяжело. Трудно отказаться от дорогой мечты стольких лет, еще труднее будет взглянуть в глаза матери. Но это должно быть сделано ради его товарищей: надо идти не на восток, а на запад.

Итак, на следующий день некий план был предложен и принят. Они поднимутся на горы, отдохнут немного, затем сделают новую попытку с новыми надеждами, быть может, с новыми опасностями.

На следующее утро путешественники двинулись в путь. В течение трех часов они скользили по прозрачной спокойной реке, между двумя зелеными стенами леса, звенящими голосами бесчисленных обезьян, птиц и насекомых.

По мере того как солнце поднималось, тишина воцарялась в лесу. Ягуары и обезьяны спрятались далеко в темной глубине. Птицы замерли одна за другой. Даже бабочки перестали порхать и со сложенными крылышками уснули на глянцевитых листьях. Вскоре слабый, но ясный рокот, постепенно перешедший в ужасающий грохот, дал знать путникам, что они приближаются к водопаду.

Обогнув выступ, где наносная почва образовала небольшую возвышенность, увитую плющом, они очутились перед зрелищем, заставившим всех замолчать, но не от удивления, а скорее от негодования.

— Опять пороги, — проворчал кто-то, — мало их видно было на Ориноко!

— Нам придется выйти и вытащить каноэ на землю. Мы потеряем три часа, к тому же в самую жару.

— Дальше будет еще хуже. Разве вы не видите пены позади пальмы?

— Довольно ворчать, друзья, не плачьте, прежде чем вас не побили. Гребите прямо к самому большому из этих островов, — нам нужно осмотреться.

Прямо перед ними вздымалась белоснежная стена бурлящей пены, футов в десять вышиной, вдоль которой лежали в ряд три или четыре острова из черного камня. По обе стороны водопада берега так густо заросли низким кустарником, что высадиться казалось невозможным. Внезапно индеец-проводник, оглянувшись вокруг, шепотом приказал им остерегаться дикарей и указал на пустое каноэ, покачивающееся среди водоворота у самого большого острова. По-видимому, оно было привязано к стволу какого-нибудь дерева.

— Соблюдайте тишину! — крикнул Эмиас. — Гребите туда и захватите каноэ. Если на острове окажется индеец, мы поговорим с ним. Но помните, — обращаться с ним по-дружески; и, если жизнь вам дорога, ни одного удара, ни одного выстрела, даже если он захочет стрелять.