Вперед, Команданте! - [6]

Не атомные и меньшего размера. Силуэтом на торгашей похожи, но мощные среднеоборотные дизели обеспечивают ход в двадцать два узла – а в перспективе предусмотрена установка форсажных газовых турбин, тогда выйдет, по расчетам, и двадцать шесть. Загрузка через лацпорты в борту (похоже на то, что в нашем времени называли «ро-ро», горизонтальная погрузка), выгрузка через носовую аппарель. Усиленная палуба с подкреплениями под пушки и люк-лифт из трюма: корабль может нести и вертолеты, тогда трюм (или его часть) превращается в ангар. Такие вот получились «быстроходные паромы» для народного хозяйства (используются в этом качестве на Балтике, Средиземке, Дальнем Востоке), они же десантные корабли, тип «вепрь» и более крупные «носороги». Строятся большей частью на верфях ГДР – но также и здесь, в Ленинграде, на заводе Жданова, а также на калининградском «Янтаре». Там же, где новые эсминцы – а по факту «большие противолодочные», которые уже несут кроме артиллерии зенитные ракеты С-75В и противолодочные торпеды. Заложены уже ракетные крейсера (проект 58 – унаследовали номер от своего аналога в иной истории). Еще в строю линкоры и крейсера минувшей войны (включая немецкие, итальянские и французские трофеи). И в постройке на Балтийском и Адмиралтейском заводах корабли, уже не имеющие аналогов там, – большие авианосцы «Степан Супрун» и «Полина Осипенко», атомные (опыт эксплуатации таких установок на «вождях», ледоколе «Ленин» и подлодках сочли достаточным), по сорок пять тысяч тонн. Здесь уже не первые авианесущие корабли в советском ВМФ – первыми были ленд-лизовские эскортники «Владивосток» и «Хабаровск», которые даже на нашу японскую войну сорок пятого успели, ценность их была уже тогда исключительно в том, что мы опыт получили, поскольку с их палуб даже ленд-лизовские «хеллкеты» работали с трудом, слишком маленькие все же, корпуса и машины транспортников-«либертосов». За ними были послевоенные «Чкалов» и «Леваневский», по примеру американских «кливлендов» перестроенные из крейсеров – тоже не слишком удачные, палубы коротковаты для реактивных. И вот, наконец, полноценные авианосцы, ничем не уступающие, а кое в чем даже превосходящие то, что есть у США! Процесс идет пока не слишком быстро, даже атомарины спускать здесь уже пристрелялись на потоке, сначала по одной, затем по две, три, а теперь даже по четыре лодки в год; а авианосцы – это дело новое. Сколько нервов из-за них сгорело у ответственных товарищей из министерств, сколько раз я сам в Ленинград мотался, не все вопросы можно решить по телефону. Но движется дело – и вот будут через шесть лет советские атомные авианосцы у берегов Кубы, в сопровождении множества ракетных эсминцев и атомных подлодок. Мы наступаем по всем направлениям – а ты, рогатый, не хихикай мерзко! Поскольку нет у нас выбора – или мы победим, или, не дай бог, и тут «перестройка». Хотя и на внутреннем фронте делается немало – и я надеюсь, капитализм не пройдет!

Мирное небо над крепостью Бреста,

В тесной квартире счастливые лица.

Вальс. Политрук приглашает невесту,

Новенький кубик блестит на петлице.

А за окном, за окном красота новолунья,

Шепчутся с Бугом плакучие ивы.

Год сорок первый, начало июня.

Все ещё живы, все ещё живы.

– Мы в отпуске! – Анюта шутливо дергает меня за рукав. – Время отдохнуть от дел и даже мыслей о них. Не ты ли говорил, что нельзя все время жить на форсаже?

Ну да, «нельзя все время на форсаже – моторесурса не хватит». И восстанавливаются ли нервные клетки, это большой вопрос. В принципе, я могу отпуск попросить в любое время, на законный двухмесячный срок – подпишут без разговоров. И улететь на Ил-18 в Ялту, Гагры, Сухуми – если вы помните старый советский фильм «Запасной игрок», где молодой Вицин играл (фильм Сталину понравился и в этой истории тоже вышел, с тем же составом актеров и с тем же сюжетом), то представляете, как выглядели советские курорты в эти годы, – я же, там побывав, могу подтвердить, что от истины очень недалеко. Вот только после окажется, что за время моего отсутствия всего накопилось – а спросят с меня, невзирая ни на что. У прусского фельдмаршала Мольтке был идеально вымуштрованный штаб – «война началась, наконец я могу отдохнуть», – а нам до того далеко. И дело тут даже не в русском бардаке – а в принципиально разном подходе. Немецкая штабная культура – это «живой компьютер», где нет людей, есть четко взаимосвязанные функции, которые безличностный исполнитель обязан выполнять подобно биороботу, буквально в рефлексы вбив алгоритм действий в ответ на типовые вводные. Такая система предельно дуракоустойчива (поскольку от отдельно взятого дурака практически ничего не зависит), но, во-первых, зависает в ситуации, не предусмотренной программой, во-вторых, требует буквально дрессировки личного состава, а в-третьих… ну не наше это по менталитету! Русский бардак – это зачастую до конца не додавленная инициатива масс, которая нас нередко и спасала. Вот отчего-то выходило, что попытки насадить у нас немецкий орднунг реально приводили к возникновению монстра, сочетающего недостатки обеих сторон, но без их достоинств – как, например, палочная система Николая Первого, приведшая к поражению в Крыму. Ну а мне сейчас нередко приходится иметь дело с засильем творческих личностей, у каждой из которых свое мнение «как надо», с результатом в любую сторону, как «лучшее враг хорошего», вот только с прочими подсистемами согласовывать надо, и сроки сдвигаются, а «дорога ложка к обеду», так и банально обещали и «нешмогли». С чем-то и кораблестроительный отдел Министерства разобраться может – как, например, на Сормовском заводе, осваивая заказы для атомарин, кое-что так улучшили (реально упростили и удешевили, при сохранении технических данных), но одну трубу сдвинули на полметра, и это в компоновку отсека не влезало. А с глобальным решением межведомственных споров что делать?