Вперёд, к Магадану! - [5]

Утром проснулись — ни машины, ни колбасы. Уехала-таки! Так и не удовлетворив нашего любопытства.

* * *

Я попытаюсь объяснить, что же хорошего на этом странном и непомерно огромном фестивале. Основное на нём уже не песни — немногие поедут за сотни и тысячи километров ради одного, пусть даже длительного, концерта! Ради этого по дороге испытывать давку в электричках, на поляне созерцать невозможность поставить палатку в радиусе трёх километров от того места, где бы хотелось её поставить, а бродя по «лесу», делать виражи, чтобы на зацепить чью-нибудь ногу… Но для людей определённого круга, для всякого рода бородатых, волосатых, с гитарой в руках и рюкзаком за спиной, это традиционное место общения, место встречи. Повидать старых друзей, из самых разных уголков России, познакомиться с новыми, — ведь даже в том, чтобы сидеть возле примуса и рассуждать о том, что-де «Груша сейчас деградировала, машин много, и торгуют повсюду», — в этом есть какой-то ритуальный смысл.

Мы мало использовали общательное свойство Груши, — на этот раз нас интересовало торговательное свойство. Пока я, Михаил и товарищ начальник торговали кассетами и многочисленными книгами (кроме моей), Андрея мы посадили отдельно распространять мою, мудрейшую, книгу: надо же и от неё избавляться! Параллельно сотню книг я отдал, по совету начальника, на реализацию торговой службе фестиваля. Итак, Андрей, торгуя, познакомился с жителями Кургана, которые позвали нас в гости; а я — с человеком из Челябинска, который позвал нас также. Особо отметим также Наталью из Самары, с которой мы познакомились здесь же и у которой рассчитывали помыться по окончании Груши. Встретили также массу прежних знакомых.

На Груше удалось раздать несколько сотен пожелтевших номеров «Вольного ветра» 6-летней давности. Приятно, что хоть не скоро, но находят номера своих читателей.

* * *

Наконец, прошёл день воскресенья, и «Вольный ветер» (в составе Минделевича и Михаила), продав почти всю отягощавшую его ношу, готовился к отъезду в Москву, а мы с Андреем, теперь уже по-настоящему вольные, готовились к отъезду на восток. Настроение было хорошее. Груша медленно расползалась, нескончаемым потоком людей засасываясь наверх, к электричке, как песок в песочных часах засасывается и просыпается вниз через маленькую дырочку. Люди покидали Грушу, сделав то, что они хотели: одни — продав, другие — купив, третьи — потусовавшись, четвёртые — послушав, пятые — выпив, в общем, выполнив желания дней своей жизни и оставляя за собой сотню тонн мусора, равномерно рассеянного на площади в несколько квадратных километров.

Мусор — издержки цивилизации — будут убирать ещё длительное время. Клуб имени Грушина, занимающийся организацией фестиваля, организует эту уборку, и очень кстати, потому что иначе за долгие годы поляну бы уже завалили тысячами тонн мусора.

В понедельник утром Михаил с Минделевичем уехали, а мы, нагруженные всяческими консервами и газетами «Вольный ветер», оставшимися от них, отправились вскоре тоже, не без труда поднялись на крутую гору (полезли почему-то «в лоб», а не по тропинке) и попали на платформу 135 км, где и ожидали электричку.

ЭЛЕКТРИЧКА НА САМАРУ

Настоящая летняя жара, продолжавшаяся весь фестиваль, сделала нас не только загорелыми, но и грязными, а Андрея ещё и обгорелым. Мы стремились поскорее попасть в гости к Наталье из Самары, чтобы помыться. Наталья — одна из наших подписчиц. Выписывайте «Вольный ветер», и в один прекрасный день к вам заедут помыться мудрецы-путешественники, а впоследствии прославят нас среди всего человеческого сообщества.

Уезд на электричке с Грушинского фестиваля — дело особо романтичное. Когда с ограниченного участка земной поверхности в весьма ограниченное время нужно вывезти более 100 тысяч человек… — нас предупреждали, что электричку будут брать с боем. Ходят они раз в три-четыре часа, но с расписанием все путались, и никто не знал, когда будет следующая. Когда мы пришли на платформу — сотни людей в радиусе ста метров от платформы сидели, лежали, пели песни под гитару, расположившись группами по 5-10-20 человек, общались и терпеливо ждали электричку. Если издалека слышался шум и грохот колёс, вся тусовка вскрикивала и бежала к платформе, пока окончательно не убеждались люди, что и это — не электричка, а товарняк, или мимо проходящий пассажирский.

Видимо, в воскресенье основной поток людей уже прошёл, поэтому в электричку влезли все. Тронулись без проблем. Но плачевная судьба постигала дачников, пытавшихся подсесть на других, промежуточных платформах.

— Проклятые туристы! Из-за вас мы каждый год… — недовольны пожилые тётушки.

— Бабка, в окно прыгай, в окно! Мы подхватим! — отзывался народ изнутри.

— Да что же это такое! Подвиньтесь, наконец!.. — пытались сдвинуть конгломерат из спин, гитар и рюкзаков неполучившиеся пассажиры.

— Дверь закройте! Не держите стоп-кран! — ворчал машинист через динамики.

— Организаторы слёта должны для вас оплачивать, скажем, четыре вагона, — высказывал сомнительные теории мужик с татуировкой на загорелой руке «НЕТ В ЖИЗНИ СЧАСТЬЯ». — И в них и езжайте, а нам, порядочным людям, не мешайте. Каждый год, это же так нельзя!