Возвышение и упадок Банка Медичи. Столетняя история наиболее влиятельной в Европе династии банкиров - [6]
Нет смысла подробно рассматриваль все аспекты проблемы ростовщичества: утомительное исследование потребует многотомного труда. Более того, итальянские – и в меньшей степени испанские – купцы-предприниматели не вдавались в тонкости, из-за которых ожесточенно спорили схоласты. В миру получило распространение другое, упрощенное и во многом искаженное понятие о ростовщичестве. Ростовщичество подразумевало некую прибыль, извлеченную посредством займа, особенно обеспеченного залогом. С другой стороны, считалось вполне законным получать компенсацию в том случае, если кредитная операция была спекулятивной или подразумевала любой риск или принуждение. Справедливо или нет, но в коммерческих предприятиях получение процентов не осуждалось, так как они считались «даром» или партнерской долей в прибылях[5]. Имелись и другие способы обойти запрет на ростовщичество; следует отметить, что они поощрялись софизмами ученых мужей. Рассматривая проблему с точки зрения законности, последние, сами того не подозревая, давали купцам возможность обойти большинство формальностей.
Церковная доктрина ростовщичества не помешала росту банков, но недавние исследования показывают, что запрет, конечно, изменил ход их развития. Поскольку взимание процентов запрещалось, банкирам пришлось придумывать другие способы предоставлять ссуды с прибылью. Любимым способом оставался обмен векселями (cambium per litteras). Такой способ заключался не в дисконтировании векселей, как в наши дни, а в учете векселей, подлежащих оплате в другом месте и обычно в другой валюте. Разумеется, проценты включались в цену бумаги, которая весьма кстати называлась «переводным векселем». Хотя присутствие скрытых процентов бесспорно, коммерсанты уверяли – а многие богословы с ними соглашались, – что такая обменная операция не заем (cambium non est mutuum), а либо обмен деньгами (permutatio), либо покупка и продажа иностранной валюты (emptio venditio). Иными словами, обменные операции обычно служили для оправдания кредитной операции, а спекулятивные прибыли на обмене служили прикрытием для взимания ссудных процентов. Тем не менее считалось, что обмен – не ростовщичество, так как в отсутствие займа ростовщичества быть не может.
Практическим следствием такого подхода стала привязка банков к обменным операциям. Деньги менялись напрямую, из рук в руки, или посредством векселей. Следует напомнить, что банкирская корпорация Флоренции называлась Arte del Cambio, или корпорацией менял. В бухгалтерских книгах итальянских торговых банкиров, в том числе в книгах Медичи, очень редко можно найти следы учета векселей, зато многие тысячи записей связаны с обменными операциями. Невозможно найти записи по доходу от процентов, зато имеется статья, озаглавленная Pro e danno di cambio (прибыли и убытки от обмена). Если бы этот вопрос не играл такой важной роли в средневековом банковском деле, не было бы смысла в многочисленных дискуссиях, которые вели авторы богословских трактатов о законности или незаконности обмена. В XV в. эта тема удостоилась пристального рассмотрения в трудах мессера Лоренцо Ридольфи (1360–1442), Бернардино Сиенского (1380–1444) и Антонина Пьероци, архиепископа Флоренции, причисленного к лику святых. Все они были современниками Джованни ди Биччи и Козимо де Медичи. Позже вопрос весьма компетентно обсуждался фра Санти (Пандольфо Ручеллаи) (1437–1497)[6], который стал монахом-доминиканцем в пожилом возрасте, после того как овдовел. Так как он был сыном банкира и сам ранее занимался банковской деятельностью, можно предположить, что он хорошо понимал, как работают банки. Поэтому особенно важен его интерес к обменным операциям. Главы, посвященные данному вопросу, можно найти и в коммерческих пособиях, например в любопытном трактате Бенедетто Котрульи, написанном в 1458 г., но опубликованном лишь в 1573 г. Учитывая подобные дискуссии, не приходится сомневаться, что позиция церкви по отношению к ростовщичеству имела реальное влияние на положение дел.
Неверно, что банкиры откровенно пренебрегали учением церкви. Конечно, они не всегда вели себя последовательно и часто нарушали запрет ростовщичества в частных сделках. Однако отсюда не следует, что многие тогдашние коммерсанты подвергали сомнению данный запрет, возведенный церковью в догму[7]. Более того, многих банкиров мучила совесть из-за совершенных ими нечестивых сделок. Многочисленные доказательства можно найти в средневековых завещаниях, когда завещатель распоряжался возвратить все неправедно нажитые деньги. Правда, после 1350 г. подобные распоряжения делались все реже. Конечно, торговые банкиры по-прежнему завещали часть своего состояния церкви за спасение их душ, и им совсем не хотелось, чтобы из-за условий завещания их клеймили презренными ростовщиками.
