Возвышение и упадок Банка Медичи. Столетняя история наиболее влиятельной в Европе династии банкиров - [53]

Такие торговые банкиры, как Медичи, которые действовали на денежном рынке, должны были признавать правила игры. Поэтому, чтобы лучше понять, как они действовали, придется проанализировать те силы, которым подчинялся средневековый денежный рынок.

Во-первых, важно понять, как регистрировались обменные курсы. Курс выражался или в местной валюте (фиксированный обмен), или в иностранной валюте (неустойчивый обмен). Обычно, если в обменной операции участвовали два места, одно из них предоставляло другому свою валюту. Так, Флоренция или Венеция давали флорины или дукаты Лондону и Брюгге. Это значит, что обменный курс как во Флоренции (или Венеции), так и в Лондоне основывался на флорине (или дукате) и котировался в различных количествах стерлингов. Следовательно, Лондон котировал обмен на местную валюту, а Флоренция (или Венеция) – на иностранную валюту. Рост курса был невыгоден Лондону и выгоден Флоренции или Венеции, поскольку тогда за флорин или дукат давали больше стерлингов. Обратное справедливо для падающего обмена, поскольку в таком случае флорин или дукат стоили меньше в пересчете на английскую валюту.

Если бы не начислялись проценты, курс был бы одним и тем же во Флоренции (Венеции) и Лондоне. В наши дни нечто подобное наблюдается с курсом телеграфных переводов, потому что любые отклонения немедленно поправляются арбитражерами, которых по телеграфу информируют о состоянии зарубежных рынков. Но в Средние века телеграфа не было. Более того, котировки применялись к долгосрочным векселям, подлежащим оплате в срок, установленный торговым обычаем. Согласно торговому обычаю, срок оплаты между Италией и Лондоном составлял три месяца в одну сторону. Денежный рынок, конечно, реагировал на такой временной интервал. В результате обменный курс в Лондоне был ниже, а во Флоренции или Венеции – выше. Естественно, лондонский банкир предлагал меньше стерлингов за то, что ему пришлось ждать три месяца, прежде чем получить дукаты в Венеции или флорины во Флоренции. По той же причине банкир в Италии не стремился расставаться с дукатами и флоринами, если он не получал в Лондоне больше стерлингов. Иными словами, экономическое равновесие требовало, чтобы обменный курс для векселей, подлежащих оплате в срок, установленный торговым обычаем, во Флоренции (или Венеции) был выше, чем в Лондоне.

Данное правило действовало повсеместно. Курс валюты в месте выпуска был обычно выше, чем вдали. Денежный рынок был организован таким образом, что ситуация благоприятствовала кредитору в убыток заемщику.

Чтобы подробнее проиллюстрировать данное положение, можно взять гипотетический случай и воспользоваться диаграммой, сходной с той, которую в XVI в. начертил с той же целью Бернардо Даванцати (1529–1606). Если бы историки и экономисты изучали ее тщательнее, они делали бы меньше ошибок, занимаясь историей банковского дела.

Чтобы приблизить диаграмму к действительности, включим в нее переводный вексель, рассмотренный выше. Однако в демонстрационных целях допустим, что он был оплачен в срок, чего в действительности не произошло. Итак, Канигьяни, представитель Банка Медичи в Лондоне, предположительно забирает вексель в срок и получает у плательщика 23 500 стерлингов, или 97 фунтов 18 ш. 4 п. стерлингов. Далее, предполагается, что Канигьяни получил от своего хозяина приказ продать вексель с прибылью, а вырученную сумму вложить в покупку тратты на Венецию. Допустим, что эти распоряжения выполнены немедленно и Канигьяни покупает вексель на 534 дуката и 2 гросса, что представляет точный эквивалент 97 ф. ст. 18 ш. 4 п. при курсе 44 стерлинга за дукат, истинный обменный курс на Ломбард-стрит[48]. Допустим, что этот второй вексель принят по прибытии в Венецию и оплачен в конце трехмесячного срока. Таким образом, компания Медичи за 6 месяцев получила чистую прибыль в размере примерно 34 дуката, не считая комиссионных, которые списали во избежание осложнений. Ясно, что прибыль происходит из-за разницы в трех стерлингах за дукат между ценой первого и второго векселей.

Результат получился бы таким же, если бы мы допустили, что банкир проживает в Лондоне. Банкир на Ломбард-стрит, который купил вексель на Венецию по 44 стерлинга за дукат и получил доход при курсе в 47 стерлингов, также получил бы прибыль в 3 стерлинга за дукат или 6 ф. ст. 5 ш. за 500 дукатов. Он все равно что покупал дукаты по 44 стерлинга и продавал их по 47 стерлингов.

Конечно, если курс дуката в Венеции понижался до 46 стерлингов, а в Лондоне поднимался до 45 стерлингов, прибыль банка сокращалась до 1 стерлинга. С другой стороны, если курс в Венеции поднимался до 48 стерлингов, а в Лондоне понижался до 43 стерлингов, благодаря разнице прибыль банка увеличивалась до 5 стерлингов за дукат. Поэтому изменения процентной ставки влияли на обмен, расширяя или сужая расхождение между курсом дуката в Венеции и курсом дуката в Лондоне.

Диаграмма 1

РЕАЛЬНАЯ ОБМЕННАЯ ОПЕРАЦИЯ МЕЖДУ ВЕНЕЦИЕЙ И ЛОНДОНОМ

Из Венеции в Лондон

Обратный перевод из Лондона в Венецию

Если бы проценты оставались единственным фактором, влиявшим на обменный курс, последний оставался бы на том же уровне, а банкир всегда получал прибыль; ее величина зависела бы от количества получаемых и даваемых взаймы денег. Однако проценты были не единственным фактором; на денежном рынке действовали более мощные силы, которые повышали или понижали обменный курс вместо того, чтобы сокращать разницу между курсом флорина, дуката или экю на родине и курсом тех же валют за рубежом. К этим силам относились: 1) изменения в самой номинальной стоимости из-за манипуляций с деньгами; 2) изменения в состоянии торгового баланса; 3) спекуляции, основанные на (верных или неверных) прогнозах банков; 4) мошеннические маневры лидеров рынка и 5) беспорядков, которые проистекали из-за неуклюжих попыток правительства вмешаться в свободу денежного рынка