Возвращенный из плена - [81]

Шрифт
Интервал

Она подходила к нему, трогала за плечо, но он резко увертывался от прикосновений, как будто они причиняли ему физическую боль. Если она или Дэн пытались уложить его в кровать, происходило то же самое. Он лягался, сопротивлялся и громко кричал. Его могла успокоить только музыка. Она усмиряла бурю.

Когда Трейси забрала фотографии из печати, кошмар, которому было суждено продлиться долгие годы, только начинался. Она просматривала фотографии, сидя в машине, и вдруг наткнулась на снимок, где Холден протягивал ей одуванчик. Тогда Трейси не выдержала и заплакала — впервые с тех пор, как они заметили страшные изменения в Холдене.

Малыш на фотографии куда-то пропал, словно кто-то влез ночью в их дом и похитил его. Правда, взамен он оставил ребенка, который выглядел, как Холден, и пахнул в точности, как он. Мальчик жил в комнате их пропавшего сына. Единственное доказательство его существования — фотография.

Холден с одуванчиком.

Тогда Трейси положила снимок в конверт и спрятала ее в ящик комода, под шортами и футболками. Она редко его разглядывала, только в те минуты, когда ужасно скучала по Холдену. Иногда ей казалось, что она не сможет дышать, если не проведет наедине с ним несколько минут. С прежним Холденом.


Генеральная репетиция мюзикла состоится на этой неделе. Премьеру назначили на вторую пятницу марта — уже через неделю. Дэн поехал встречать Холдена, а Трейси осталась в доме одна. Недавно она виделась с Сюзанной, они пили кофе и даже вместе читали Библию. Конечно, их отношения были не такими доверительными, как раньше, но они постепенно заново узнавали друг друга. Сегодня Сюзанна встречалась с Рэнди, чтобы обсудить перспективы их брака. Трейси целый день молилась за них.

Она все время думала о Холдене. Он говорил резким, напряженным голосом. Конечно, им бы хотелось, чтобы это изменилось как можно скорее. Выздоровление шло стремительными темпами, и порой Трейси с радостным волнением думала о том, каким ее сын станет в будущем.

Еще год назад она всерьез полагала, что он всю жизнь проживет с ней, потому что не сможет работать и заботиться о себе. Но сейчас... сейчас он казался вполне самостоятельным. Он чистил зубы, пользовался зубной нитью, убирал за собой. Сегодня утром он сделал себе бутерброд с арахисовым маслом. Может, в будущем он поступит в колледж, а потом найдет работу? Научится ли Холден жить один? А чем закончится его дружба с Эллой? Когда-то давным-давно Трейси и Сюзанна беззаботно шутили о том, что их дети вместе пойдут на выпускной бал. Вряд ли Элла сейчас мечтает об этом. Да и Холден смотрит на нее так, будто она все та же трехлетняя девочка. Она — его лучший друг, не более того. Это еще одно доказательство, что он, хотя и избавился от суровых симптомов аутизма, все же не похож на своих сверстников. Он не тот маленький мальчик, которого они потеряли много лет назад.

Трейси почувствовала, что не сможет прожить ни дня, ни часа, если сейчас же не увидит свою любимую фотографию. Кейт смотрела мультфильмы, она пришла из школы уставшей. Трейси тихо прошла в спальню и открыла верхний ящик. Конверт лежал под грудой одежды, он пожелтел, уголки обтрепались. Она вынула фотографию, немного потускневшую, но улыбка Холдена сияла по-прежнему, а в глазах плясали веселые искорки.

Что же случилось? Может, причина в прививках, как полагают многие люди? Или болезнь вызвали продукты. которыми они его кормили? Она слышала, как врачи уговаривали родителей не паниковать из-за прививок, ведь они защищают их от смертельных болезней. Но, пожалуй, не стоит делать несколько прививок одновременно. Новые правила появились в 1989 году — прививок стало больше. Некоторые дети оказались не готовы к ним. Холден, например.

Трейси старалась не думать об этом. Ее мало волновало, что явилось причиной, кем был тот таинственный злодей, похитивший ее милого мальчика. Просто так вышло. Фотография — доказательство. Трейси поднесла ее ближе к глазам.

— Холден, я так по тебе скучаю... — прошептала она и вдруг услышала шаги за спиной.

— Тетя Трейси! — Кейт стояла в комнате и смотрела на нее огромными глазами, такими же голубыми, как у Холдена.

— Да, солнышко? — Она опустила фотографию. — Мультик закончился?

— Он скучный. — Кейт становилась еще прелестнее, когда улыбалась. — Я захотела потанцевать. — Девочка наклонила голову, чтобы посмотреть на фотографию. — Раньше Холден любил танцевать, да? В кино он все время танцует.

— Да. — Трейси не знала, что делать: спрятать фотографию или подождать, пока Кейт уйдет? Раньше она никому ее не показывала, стоит ли делать это сейчас? Она не хотела, чтобы тонкая нить, которая связывала ее с сыном, порвалась.

— Что это за фотография? — Девочка подошла ближе и с любопытством наклонилась над снимком. — Это Холден? — Она подняла глаза на Трейси. — Он похож на Холдена из фильма.

Трейси колебалась всего секунду. Что за нелепость! Нет ничего плохого в том, что она покажет фотографию Холдена его маленькой сестре.

— Да, Кейт. Это Холден. Ему здесь три года.

— Можно мне посмотреть? — Она поднялась на цыпочки.

— Пожалуйста. — Трейси протянула ей фотографию. — Он дарит мне одуванчик.


Рекомендуем почитать
ЖЖ Дмитрия Горчева (2001–2004)

Памяти Горчева. Оффлайн-копия ЖЖ dimkin.livejournal.com, 2001-2004 [16+].


Матрица Справедливости

«…Любое человеческое деяние можно разложить в вектор поступков и мотивов. Два фунта невежества, полмили честолюбия, побольше жадности… помножить на матрицу — давало, скажем, потерю овцы, неуважение отца и неурожайный год. В общем, от умножения поступков на матрицу получался вектор награды, или, чаще, наказания».


Варшава, Элохим!

«Варшава, Элохим!» – художественное исследование, в котором автор обращается к историческому ландшафту Второй мировой войны, чтобы разобраться в типологии и формах фанатичной ненависти, в археологии зла, а также в природе простой человеческой веры и любви. Роман о сопротивлении смерти и ее преодолении. Элохим – библейское нарицательное имя Всевышнего. Последними словами Христа на кресте были: «Элахи, Элахи, лама шабактани!» («Боже Мой, Боже Мой, для чего Ты Меня оставил!»).


Марк, выходи!

В спальных районах российских городов раскинулись дворы с детскими площадками, дорожками, лавочками и парковками. Взрослые каждый день проходят здесь, спеша по своим серьезным делам. И вряд ли кто-то из них догадывается, что идут они по территории, которая кому-нибудь принадлежит. В любом дворе есть своя банда, которая этот двор держит. Нет, это не криминальные авторитеты и не скучающие по романтике 90-х обыватели. Это простые пацаны, подростки, которые постигают законы жизни. Они дружат и воюют, делят территорию и гоняют чужаков.


Матани

Детство – целый мир, который мы несем в своем сердце через всю жизнь. И в который никогда не сможем вернуться. Там, в волшебной вселенной Детства, небо и трава были совсем другого цвета. Там мама была такой молодой и счастливой, а бабушка пекла ароматные пироги и рассказывала удивительные сказки. Там каждая радость и каждая печаль были раз и навсегда, потому что – впервые. И глаза были широко открыты каждую секунду, с восторгом глядели вокруг. И душа была открыта нараспашку, и каждый новый знакомый – сразу друг.


Человек у руля

После развода родителей Лиззи, ее старшая сестра, младший брат и лабрадор Дебби вынуждены были перебраться из роскошного лондонского особняка в кривенький деревенский домик. Вокруг луга, просторы и красота, вот только соседи мрачно косятся, еду никто не готовит, стиральная машина взбунтовалась, а мама без продыху пишет пьесы. Лиззи и ее сестра, обеспокоенные, что рано или поздно их определят в детский дом, а маму оставят наедине с ее пьесами, решают взять заботу о будущем на себя. И прежде всего нужно определиться с «человеком у руля», а попросту с мужчиной в доме.