Возвращенная любовь - [2]

Олень метнулся через шоссе перед последним поворотом. После этого оставалось проехать всего четверть мили грунтовой дороги. Она старалась не смотреть вниз, боясь свалиться прямо в глубокий овраг.

"К черту овраг!", — подумала она, смотрясь в зеркало заднего вида. Вчера, несмотря на жутко занятый день, она выкроила время для парикмахерской, а также обошла весь магазин в поисках новейшей косметики.

Никто не мог сказать, что она расфуфырилась. Она выглядела точно так, как хотела выглядеть — женщиной, собравшейся на уикэнд за город. На ней была рубашка ее любимого цвета розовых кораллов, джинсы цвета хаки хотя и сидели в обтяжку, но были явно практичны. Искусно наложенный на щеках грим смотрелся как естественный загар. Помада защищала ее губы от солнца. Ресницы были красиво подчеркнуты, а волосы выглядели так естественно, что ни одна женщина бы не догадалась, что они у нее не всегда смотрятся так эффектно.

"Выглядишь ты потрясающе", — уверяла она себя. Однако морщинка на лбу не хотела исчезать и Карен понимала, что никакие уговоры касательно уверенности в себе не сделают ее моложе своих тридцати шести, не прибавят пару дюймов к ее ста шестидесяти двум сантиметрам или волшебного очарования к ее внешности.

С того вечера в четверг имя Дейдре грызло ее, как зубная боль. Воображение разукрашивало картину, нарисованную сыном. Женщина по имени Дейдре должна была быть высокой, стройной, сексуально рафинированной. Да Крэйг бы и не стал тратить время на обычную шлюху. Эта женщина — тонкая штучка. В постели, наверное, — чудо творчества. Длинные волосы. Молодая.

Показалось бунгало. Карен закусила нижнюю губу. Пыльный белый джип "чероки" уже был наверху, так что Крэйг приехал. Вероятно, выехал вчера вечером. С ней.

Она остановила машину за джипом и повернула ключ зажигания. Нервы танцевали в районе желудка как комары. Это был ее уик-энд в бунгало; она имела полное право приехать. Ребята были пристроены у деда. Она проводила здесь по нескольку часов одна много раз прежде. У Крэйга не было причин подозревать, что ее появление странно. Сумка, набитая яблоками, выглядела так, как будто в ней смена платья. Карен в ней не нуждалась. Она пробудет не больше десяти минут. Достаточно, чтобы установить свое алиби, показать, что Крэйг перепутал очередь, а заодно и взглянуть на эту Дейдре.

Карен взяла сумку и вылезла из машины, чувствуя себя рассудительной и добродетельной женщиной. Каждая хорошая мать готова на жертвы ради детей. Лично ей эта женщина абсолютно безразлична. Они уже целый год в разводе. Если Крэйг счел нужным подцепить эгоистичную и жадную сексуальную амазонку — это его проблема. Но если речь идет о потенциальной мачехе и связь серьезная, то она, очевидно, отразится на детях.

Карен попросту хотела поглядеть на товар. Ради детей. Ни одна мать не сделала бы меньше.

Она втянула живот, выпрямила спину и зафиксировала спокойную, безмятежную улыбку зрелой женщины. Если они еще в постели, она не выдержит. На часах было почти одиннадцать. Она очень старалась не приехать раньше, надеясь, что это время достаточно позднее, чтобы оба давно встали.

Ворон пролетел над головой. Мрачное предзнаменование, подумала Карен. Солнце пробивалось через листву, золотя мощеную дорожку. Дом стоял на холме, глядя на обрывы и долину в отдалении. Через несколько недель осины во дворе станут совсем золотыми. Теперь, в начале сентября, листья их трепетали при малейшем дуновении ветра.

Карен ощущала какое-то нежное родство с осинами. Сердце колотилось, как у пойманной кошки, ладони вспотели. Она окинула взглядом построенный из дикого камня дом.

Только эта связь и осталась от их брака. Дом официально принадлежал им обоим. Оба их юриста объясняли, что с юридической точки зрения это невозможно и ужасно. И ей, и Крэйгу было все равно. Дети любили дом. Ни один из родителей не хотел лишаться права привозить их сюда. Они установили очередь и, не сталкиваясь друг с другом, вместе вели дом. Крэйг обновил крышу, всегда оставлял наколотые дрова. Она делала мелкий ремонт, следила, чтобы всегда был запас продуктов. Договор работал. Возможно, что когда дети будут взрослыми, они устроят здесь все иначе, но пока это время еще не наступило.

Мысль о детях всегда укрепляла в ней решимость. Что тут, собственно, нервничать? Через десять минут ее тут не будет, любой может пережить десять минут.

Она пересекла широкую каменную террасу. Наружная дверь стояла открытой, но внутренняя, с жалюзи, как ни досадно, не позволяла видеть, что происходило внутри. Она заколебалась, не зная, как вести себя естественно в ситуации, в которой не было ничего естественного, этичного и правильного, — шпионить за бывшим мужем.

Карен напомнила себе еще раз, что она здесь не ради Крэйга, но ради детей. Коротко и громко постучав в дверь, она всунула голову внутрь.

— Крэйг?

Голос прозвучал резко, как будто квакнула лягушка. Виноватая лягушка.

— Крэйг? — позвала она снова.

— Карен?

Она решила, что у него болит горло, потому что у него тоже с голосом было что-то неладное. Ее бывший муж обычно говорил богатым грудным тенором. Теперь же слышался скрежещущий баритон с искусственными интонациями.