Возвращенная драгоценность. Китайские повести XVII века - [40]

и ночь коротка.

В несчастье

особенно грусть горька.

Сюцай ворочался с боку на бок и едва дождался рассвета. Наступила пятая стража, и пропели петухи, а он лежал в постели совершенно разбитый, с тяжелой головой. В дверь постучал мальчишка-слуга. Он сообщил, что люди Вэя снова пришли за долгом. Через некоторое время вновь раздался стук. Слуга доложил, что хозяина ждут в зале. Сюцай с трудом поднялся и вышел к гостям. Посредники показали бумагу, которую он сразу же подписал: «Такое-то поместье продается такому-то лицу за шестьсот лянов серебра». Сюцай не мог подавить досады и успокаивал себя лишь тем, что наконец-то сбросил с себя тяжкую обузу. Довольные посредники поспешили к ростовщику. Вэй ликовал. Он только делал вид, что дом не нужен ему. Ростовщик просто воспользовался безвыходным положением Чэня, твердо зная, что в конце концов поместье попадет к нему в руки. Так и случилось. Запутавшись в долгах, Чэнь был вынужден отдать поместье за бесценок. Как же ростовщику не радоваться! Но об этом мы пока помолчим, а вернемся к сюцаю.

После продажи поместья Чэнь потерял покой. У него пропал сон, аппетит. Он ходил насупленный, часто сидел в задумчивости, стиснув зубы, или шептал: «Только бы мне встать на ноги, я бы с тобой рассчитался!». Услышав проклятья по адресу Вэя, жена сказала:

— Винить нужно не других, а себя!.. У кого есть деньги, тот старается употребить их с пользой. А ты? Получил деньги в долг и ничего с ними путного не сделал, попросту растратил. А сейчас отдал поместье почти задаром — разве тебя принуждали?

— Ах как я раскаиваюсь! Но кайся не кайся, а беде не поможешь!

— Изъясняешься ты красиво! Только все это одни слова! В древности говорили: «Кающийся транжира — все равно что бес, обернувшийся человеком». Так и ты, просто сейчас тебе укоротили руки, и весь ты поджался, втянул голову в плечи, сидишь дома и предаешься унынию. А получить бы тебе пару сотен лянов, снова начнешь тратить их на развлечения!

— Нет! Ты не понимаешь, что творится сейчас у меня в душе! — вздохнул сюцай. — Человек не чурбан, у него есть чувства. Прежде я действительно ничего не понимал. Меня подбивали на удовольствия, и я упивался ими, веселился с утра до вечера. Нынче, когда я разорился, оказалось, что я никому не нужен. Как ты думаешь, могу я, как раньше, быть спокойным и думать о развлечениях? Нет! Я действительно в полном отчаянии!

— Ну что ж, если ты говоришь правду, значит, еще не все потеряно! Вспомни поговорку: «Пока не подошел к реке Уцзян, твое сердце не умерло! Ну а коли приблизился к ней, значит, все кончено»[129]... Я хочу спросить: если бы у тебя снова появились деньги, чтобы ты с ними сделал?

— Прежде всего выкупил бы поместье и сбил спесь с хуэйчжоуского пса. Успокоился бы немного и дух перевел. Потом я открыл бы лавку, купил землю. Вот так бы и жил, пока в один прекрасный день не добился известности. Думаю, мне хватило бы и тысячи лянов... Только откуда их взять? Мечтать о таких деньгах — все равно что пытаться утолить жажду, взирая на дикую сливу, или рисовать лепешки в надежде избавиться от голода.

Сюцай в сердцах ударил кулаком по столу и горестно вздохнул. Госпожа Ма улыбнулась.

— Если ты и в самом деле стал так рассуждать, тысячу лянов достать можно.

Почувствовав в словах жены намек, Чэнь спросил:

— Где же их взять? Снова залезать в долги или просить у друзей? Деньги же не упадут с неба!

— Брать в долг — значит снова кланяться ростовщику, — усмехнулась жена. — Что касается друзей, то вряд ли они устроят складчину, видя теперешнее твое состояние. Недаром говорят: в жизни ищут место, где потеплее, а среди людей — тех, кто поважнее. Словом, надо искать не где-то на стороне, а у себя дома. Кто знает, может, найдем какой-нибудь выход!

— Дома? Откуда?.. Будь добра, подскажи, объясни, что делать?

— Сколько у тебя было друзей-собутыльников, с которыми ты вместе кутил! Где они теперь, почему ни один не пришел помочь? А сейчас ты обращаешься ко мне за советом! А ведь я всего лишь слабая женщина...

— Моя госпожа, помоги, я сделаю все, что ты захочешь! — воскликнул Чэнь.

— Ты действительно решил образумиться?

— Неужели ты еще сомневаешься? Клянусь, если я хоть один только раз пойду к певичкам, пускай никогда не будет у меня счастья, или нет — пусть лучше я погибну!

— Ну что ж, тогда я выкуплю поместье и верну его тебе.

С этими словами жена взяла ключи и открыла дверцу в боковую пристройку, куда шел узкий темный коридор. Вскоре госпожа Ма вынесла кожаную сумку.

— В ней лежат деньги, возьми и выкупи дом, а остальные верни мне.

В сумке белели брусочки серебра — больше тысячи лянов. Сюцай остолбенел, он не верил своим глазам.

— Ты что-то загрустил, — улыбнулась жена.

— Ничтожный и гадкий я человек! — на глазах мужа показались слезы. — Пустил на ветер все наше состояние! И что я вижу сейчас? Своими стараниями ты сумела сберечь такие деньги и даешь их мне, чтобы я поправил наши дела! Мне стыдно за себя! Как я низок!

— Мой господин! Твое решение исправиться — большая для меня радость. Прошу тебя завтра же не медля сходи и выкупи поместье.

Прошла ночь. Рано утром Чэнь, охваченный радостным волнением, послал человека к посредникам просить, чтобы они уговорили ростовщика взять шестьсот лянов и вернуть поместье. Однако сюцай не подумал о том, что Вэй, совершив выгодную сделку, вовсе не собирался отдавать дом.