Возвращения домой - [39]

– Жаль, что вы познакомились, когда она в таком состоянии.

– Элен мне очень понравилась.

– Я так и думала.

Маргарет несколько недель ждала моей встречи с Элен. Ей хотелось, чтобы я восхищался ее сестрой, как восхищалась она сама. Желая окончательно меня убедить, она еще раз сказала, что Элен не менее жизнерадостна, чем она сама, и вовсе не занята только собой.

– Никому и в голову не придет, что она эгоистка.

– Ах, как жаль, что так получилось! – воскликнула Маргарет.

Я спросил ее, что же все-таки произошло.

– Она думала, что у нее наконец-то будет ребенок. И как раз в субботу оказалось, что она ошиблась.

– А это для нее так важно? – спросил я.

Маргарет еще раньше говорила мне, как ее сестра мечтает о детях.

– Ты ведь сам видел.

– И это очень омрачает их жизнь? – спросил я.

– Нет. Она счастлива со своим мужем, – ответила Маргарет. – И все же я невольно вспоминаю, что совсем девочкой, еще в школе, она рассказывала мне, как будет воспитывать своих детей.

Маргарет уже собиралась уйти, чтобы встретиться с Элен, но тут явилась Бетти Вэйн.

Я их познакомил, и Бетти сказала, что звонила ко мне на работу и Гилберт Кук посоветовал ей поискать меня здесь, потому что это один из моих излюбленных баров, а сама в это время разглядывала Маргарет и во все уши слушала, каким тоном мы говорим друг с другом. Маргарет, правда, больше молчала и нетерпеливо поглядывала на висевшие над стойкой часы; вскоре она извинилась и ушла. Ее уход можно было расценить как грубость или желание оставить нас вдвоем; на самом же деле она просто не хотела заставлять сестру ждать.

– Ну? – сказала Бетти.

На мгновение меня смутил неожиданный уход Маргарет. Я попытался было объяснить недоразумение, но Бетти не хотела слушать. Она сказала, посмотрев на меня дружески и одобрительно:

– Во всяком случае, выглядите вы намного лучше.

Я давно ее не видел, но теперь был рад встрече. Когда Шейла умерла, заботу обо мне приняла на себя Бетти. Она нашла мне квартиру, перевезла меня из Челси, а затем, когда больше уже ничего не могла для меня сделать, исчезла из виду. Она решила, что мне тяжело видеть тех, кто может напомнить о моем браке. С тех пор я всего раза два-три встретил ее да получил от нее несколько писем.

В отличие от большинства моих знакомых она работала не в Лондоне, а в Мидлэнде, в конторе какой-то фабрики. И произошло это по самой неожиданной причине: из всех моих друзей она была самого благородного происхождения, но получила самое скверное образование; частные учителя учили ее дома совсем не тому, чему учат в школе, и поэтому она, смышленая от природы, не обладала нужными для службы знаниями, и приобрести их сейчас ей было бы слишком трудно.

И вот она сидит против меня за столиком. Ей уже около тридцати пяти. Нос ее еще больше заострился, а в прекрасных глазах появилась проницательность. Она всегда любила выпить и сейчас вместе со мной опрокидывала пинту за пинтой горького пива. Она ни словом не обмолвилась ни о Шейле, ни о других постигших меня бедах, но с удовольствием болтала о прошлом. В приливе сентиментальности вспоминала она не какое-либо одно радостное событие, а нашу юность вообще.

Сладкая грусть о прошедших днях, легкая, как дымка тумана, обволакивала нас; эта грусть не исчезла и тогда, когда мы пошли обедать. Мы направились в другой ресторан, где можно было поесть так, как не приходилось в течение всего года, – Бетти, хоть она и не жила в Лондоне, знала все новейшие рестораны; она интересуется этим, подумал я, как одинокий, энергичный и потворствующий своим слабостям мужчина. И вот, сидя в уголке ресторана на Перси-стрит, мы с участием, тактом и грустью старых друзей задавали друг другу вопросы, а где-то в глубине души, скрытое легкой тоской, таилось ощущение, что, сложись обстоятельства по-иному, наши отношения могли бы стать более близкими.

Я расспрашивал ее о людях, с которыми она встречается, о ее новых друзьях, в сущности желая узнать, есть ли у нее любовник и не собирается ли она выйти замуж. Глупо было, конечно, вести столь витиеватую и уклончивую беседу, в стиле мистера Найта, с этой женщиной, которую я так хорошо знал и которая частенько сама не стеснялась в выражениях. Но Бетти не стеснялась лишь в разговорах о плотских отношениях; в обсуждении же чувств она была скрытной, как школьница. Я давно знал, что из нее не вытянешь и слова о ее чувствах к какому-нибудь мужчине. Даже сейчас она отвечала, как молоденькая девушка, которая твердо решила не обращать внимания на насмешки. Да, на фабрике она встречается со многими людьми.

– Некоторые из них довольно интересные, – сказала она.

– Кто же они?

– Управляющие и другие.

– Кто-нибудь особенно интересен?

Я был уверен, что ей хотелось со мной поделиться.

– По правде говоря, – вдруг решилась она, – есть человек, который мне, пожалуй, нравится.

Я спросил о нем. Вдовец, намного старше ее, более или менее преуспевает.

– Вам, конечно, – сказал я, – раньше не приходилось встречаться с людьми подобного рода.

– Он славный человек.

– Значит все в порядке, – ласково сказал я.

– Возможно, – заметила она с оттенком надежды, никогда ее не покидавшей, но без всякой уверенности.