Возвращение - [27]

– Джеймс тебя не любит, – сказал он, обдавая теплым дыханием мои губы. – Если бы любил, заставил бы принять таблетку.

От двери послышался шорох. Мы обернулись: на пороге с непроницаемым видом стоял Джеймс. Я оттолкнула руку Релма и отшатнулась от стола, но поздно: Джеймс видел и слышал все. Он не смотрел на меня, только на место, где я только что сидела. Без единого слова он повернулся и ушел.

Дорога наверх казалась бесконечной. Во рту пересохло. Джеймс слышал наш разговор и видел, что Релм подобрался почти вплотную. Как я могла это допустить?

– Джеймс? – тихо сказала я, толкнув дверь в спальню. Дверца шкафа приоткрыта, цепочка от лампы еще покачивается.

– Думаешь, он прав?

Обернувшись, я увидела Джеймса в дальнем углу. Он не насмехался, не злился – стоял подавленный, не в силах смотреть мне в глаза. В кулаке он сжимал пакетик.

– Ты насчет таблетки? – уточнила я, ничего так не желая, как исправить то, что натворила. Джеймс не подпустил бы к себе вплотную другую девушку, хотя Даллас из кожи вон лезет.

Джеймс поднял взгляд. Я заметила, что веки у него красные.

– Насчет себя. Ты считаешь, я должен был заставить тебя принять таблетку?

Я стала отказываться, но Джеймс уже все решил. Слова Релма его ошеломили, заставили усомниться. Релм хорошо знал, куда больнее ударить.

Джеймс протянул мне пакетик, но я на него не взглянула, и он запихнул его в задний карман.

– Джеймс, – начала я.

– Хватит лжи, – перебил он. – Вот сейчас, с Релмом, что это было? Господи, Слоун, ты с ним спала?

– Нет!

– Я же слышал, как ты ответила, что скучаешь по нему! – Его губы страдальчески приоткрылись, глаза увлажнились. – Ты его почти поцеловала. Я… я же все видел, и ты ни разу, – он ткнул пальцем в моем направлении, – ни разу не сказала ему прекратить!

По щекам у меня потекли слезы, но ответить было нечего. Мне нет оправдания – я действительно скучала по Релму и не стала лгать. Между нами есть прочная связь, которую я не могу привязать к определенному воспоминанию. Я доверила Релму свою жизнь, и порой он использовал это против меня.

– Я отказываюсь тебя понимать, потому что для меня это… – Джеймс показал в коридор, – означает, что он типа твой бойфренд. И я ревную! Да, я ревнивец, и как же мне это не нравится! – застонал он, схватившись за волосы. – Я думал, что есть только ты и я, Слоун, вместе навсегда или вообще никак!

– Я тоже так хочу!

– Он дал тебе таблетку, – сказал Джеймс. – Возможность вернуть воспоминания. У меня нет такой власти, и кто знает, как бы я поступил, если бы была. Может, он прав, я должен был заставить тебя принять…

От дверей послышался звук. Мы обернулись и увидели Даллас с банкой колы.

– Какую таблетку? – спросила она, даже не сделав вид, что не слушала наш разговор. Ее темные глаза не отрывались от Джеймса, но он был лишь раздражен ее вмешательством. Не дождавшись ответа, Даллас вошла в комнату. Скрип ее ботинок в маленькой комнате показался очень громким. Поставив колу на столик, она повторила: – Какую таблетку?

– Расслабься, – послышался голос Релма. У меня стало горячо в животе, когда за ней вошел Релм, косясь на Джеймса. – Я дал таблетку ей, – обратился он к Даллас.

Она обернулась, но не успела ответить: Джеймс бросился на Релма, впечатав его в голую белую стену. Релм ударил первым – кулак с тупым звуком врезался в скулу Джеймса. Я закричала и бросилась вперед, но они уже катались по полу и ожесточенно дрались. Я даже не могла протянуть руку, чтобы схватить их и растащить.

– Прекратите! – закричала я, хватая Джеймса за локоть – он отвел руку, чтобы ударить Релма. Он отмахнулся и пропустил очередной удар. Релм прыгнул сверху, но Джеймс ударил его в лицо. Из носа Релма брызнула кровь. Даллас длинно выдохнула и наконец-то подошла помочь. Я кричала им обоим перестать, но они будто решили убить друг друга. Кровь летела с губ Релма, когда он яростно что-то выкрикивал, а Джеймс бил везде, куда мог попасть.

Релм упал на бок. Джеймс опустился на колени и занес кулак, но Даллас выхватила из кармана нож. Блеснуло лезвие, приставленное к горлу Джеймса, и он замер. Я вытаращенными глазами смотрела, как Даллас, чуть нажимая, повела ножом по коже. Джеймс скосил глаза, стараясь разглядеть, где она стоит. Он тяжело дышал, из ссадины на скуле текла струйка крови.

– Я не могу позволить его убить, – сказала она. – Извини.

Секунду стояла тишина. Даллас опустила нож, и Джеймс, не сводивший с нее глаз, поднялся на ноги, мельком взглянув на меня. Мне хотелось подойти и убедиться, что у него нет серьезных повреждений, но я решила дать ему остыть.

Релм сел, опираясь о колени. Кровь текла с его лица – капли стучали по деревянному полу. Даллас с потемневшим лицом переводила взгляд с меня на него и, наконец, схватила колу и сделала глоток.

Я стояла, не в силах произнести ни слова. Даллас вдруг швырнула недопитой банкой в Релма, попав в плечо. Банка упала на пол и покатилась, оставляя липкий коричневый след. Я вскрикнула и отступила, глядя на Даллас. Кола, пузырясь, вытекала из отверстия банки.

– Значит, ты достал Панацею, – зарычала она, – и отдал ей?

Даллас в бешенстве взглянула на меня. Я съежилась, охваченная чувством вины.