Возвращение великого воеводы - [21]

Это был позор, и Сашка отдавал себе в этом отчет. Но ему дело надо делать, а тут этот Дмитрий со своими феодальными разборками. Черт бы его побрал! А вдруг ему опять шлея под хвост попадет и захочется устранить последнего отпрыска Василия Васильевича Вельяминова, чтобы никто и помыслить не мог оспаривать его царское достоинство?

Еще год назад, предложи ей кто-нибудь нечто подобное, Марья Ивановна возмутилась бы. Но теперь, потеряв двух сыновей, она уже была почти согласна с Сашкиным предложением.

– Ох, сынок… Я бы согласилась с тобой, но… Ведь донесут. Найдется кто-нибудь, сообщит, что ты в здравом уме. И еще хуже получится. Вообразит себе Димитрий такое, что в нашем уме и родиться не может. Ты уж лучше смири гордыню, Тимоша, покорись ему. – В ее голосе зазвучали слезы. – А я буду молиться, чтобы Господь отвел от тебя опалу и нелюбовь Димитрия.

– Ладно, – согласился Сашка. – Тогда мне нужно два-три дня, чтобы кое-какие дела в Тушине закончить, а после этого – забираю домашнюю сотню и отправляюсь к Дмитрию.

– Ох, – тяжело вздохнула Марья Ивановна, – боюсь, мало сотни-то. Он же пишет – «отряд».

– С отрядом пусть приходят те, кто на жалованной земле сидит. Мы же – на своей собственной, – не сдержался Сашка.

– Смирись, Тимоша, смирись. Бог, он все видит и разберет, в конце концов, за кем правда. А сейчас, пока ты в Тушине будешь свои дела делать, жалованников[6] наших соберем, кого успеем. Глядишь, и образуется у тебя отряд сотен в пять.

В конце концов, Сашка уже неоднократно имел возможность убедиться в мудрости и действенности советов боярыни Вельяминовой. Раз говорит «смирись и подчинись», значит, надо смириться и подчиниться. Всех воинов домашней сотни разослали собирать вельяминовских вассалов-жалованников. Собирать решили не всех, а лишь тех, кого успевали известить. Исходили из соображения: день – дорога туда, день – на сборы, день – обратно.

В Тушино Сашка с Адашем вынуждены были отправиться вдвоем, без ожидаемой подмоги. По дороге заехали в кремль, к Ивану Воронцу. Тот после пары дней общения с московским народонаселением и ознакомления с проблемами молодого, растущего города пребывал в состоянии восторга и эйфории.

– Ты бы знал, брат, какие толковые, хваткие, деловые люди здесь поселились! – воскликнул он. Адаш же лишь головой покрутил, тихо бормоча что-то себе под нос. По поводу деловитости новых московских жителей у него было свое собственное, особое мнение. – Город растет каждый день! А препоны… Будем преодолевать. Сейчас вот договорились со старостами кварталов и концов общегородской чертеж сделать. И дальше застраивать город только в соответствии с этим чертежом. Чудо что за люди! И налогов они не отказываются платить. Раньше не платили, потому как никто не спрашивал. И беглых смердов обещали всех сыскать и выдать. А сколько задумок по строительству церквей каменных… На Кулишках, на месте битвы, ставить церковь надумали во имя Всех Святых! Ты что, брат, через три года Москва больше Ярославля будет! Торжище Ярославское к себе перетащим!

– Так уж и будет, – с недоверием вновь пробурчал Адаш.

– Будет, будет, вот увидите, – заверил Иван Остей. – У этого города – великая судьба.

Его оптимизм, казалось, был безграничен, но после того, как Сашка рассказал ему о письме Дмитрия, настроение у него заметно испортилось.

– Вот тебе благодарность Дмитрия, брат, – сказал он. – Когда была необходимость защититься от Орды, он сделал тебя и окольничим, и великим воеводой. Теперь же, когда ты сделал его ордынским царем, он и отчество твое позабыл. Боюсь, что замыслил Дмитрий весь наш род под корень извести, – резюмировал он.

Оставив новоиспеченного московского голову размышлять над превратностями жизни вообще и политической жизни в частности, Сашка и Адаш продолжили свое путешествие в Тушино. А перед этим они наскоро пробежались по опустевшим кремлевским складам и службам. Как Сашка и ожидал, до подземелья и тайных камер люди Дмитрия не добрались. Большая часть пороховых запасов так и осталась нетронутой.

Обрадованный этим обстоятельством, Сашка вытащил затычку из ближнего ко входу бочонка и насыпал из него полную сумку пороха. Адаш даже и не спрашивал, зачем он это делает. Порох – вещь нужная, в хозяйстве всегда сгодится.

Поиски «чертова окна» начали вшестером. Вернее, искали два колдуна, привезенных Безуглым, и знахарка Веда, а Сашка, Адаш и Безуглый сопровождали их. Разбились на три пары и, стараясь не расходиться далеко друг от друга, начали прочесывать овраг. Стоило лишь начать эту работу, как Сашка отчетливо представил себе всю грандиозность поставленной им задачи – в течение трех дней разыскать портал. После часа поисков стало ясно, что за три дня им, дай бог, просто обойти весь овраг со всеми его уголками и закоулками. О том, чтобы рейдировать по оврагу, как представлялось, повторяя по нескольку раз одни и те же маршруты изо дня в день, и речи не могло быть. Кому-то из колдунов вдруг показалось, что идти нужно совсем в другую сторону, что именно в той стороне он что-то чувствует. И все меняли маршрут и шли в ту сторону, но минут через пятнадцать-двадцать колдун заявлял, что перестал чувствовать, и все возвращались к исходной точке. Через три часа после начала поисков самый старший из них, дед Ириной, сел, запросив передыху. Сашке окончательно стало ясно, что никакой системы в поисках быть не может. Если им и удастся обнаружить портал за эти трое суток, то это будет чистой воды случайность.