Возвращение в Вавилон - [7]

Вернувшись в отель, Чарли обнаружил послание, перенаправленное из гостиничного бара в «Ритце», где он оставил свой адрес с целью найти определенного человека.

Дорогой Чарли,

Ты так странно себя вел в тот день, когда мы встретились, что я подумала, что ты на что-то обиделся. Если это так, то это вышло не нарочно. По правде говоря, я много думала о тебе весь прошлый год, и мысль о том, что, приехав сюда, я смогу тебя увидеть, всегда была у меня в голове. Мы так хорошо проводили время той сумасшедшей весной, как и той ночью, когда мы с тобой украли велотележку мясника, или в тот раз, когда мы пытались дозвониться до президента, а у тебя были старый котелок и трость. Все кажутся такими старыми, но я совершенно не ощущаю возраста. Может быть, мы могли бы провести сегодня вечер вместе в память о старых добрых временах? Сейчас у меня мерзкое похмелье, но после обеда мне точно станет лучше, и я буду ждать тебя в пять в «Ритце».

Всегда с любовью,

Лорейн.

Его первой мыслью было восторженное изумление, что он, будучи зрелым человеком, украл тележку и катал Лорейн по улице Этуаль всю ночь до рассвета. Но в противовес возникла мысль о том, что это было ночным кошмаром. Запереться от Хелен было единственным подобным событием в его жизни, но вот инцидент с тележкой был одним из многих. Как много разгульных недель или даже месяцев должны были привести к такой вопиющей безответственности?

Он постарался представить, какой тогда ему казалась Лорейн – очень привлекательной, Хелен была очень этому не рада, хотя и не говорила ничего. Вчера в ресторане Лорейн показалась какой-то потертой, размытой, поношенной. Он совершенно не хотел ее видеть и был рад тому, что Аликс не дал адрес его гостиницы. Было облегчением вместо этого подумать о Гонории, подумать о воскресеньях, проведенных с ней, и о том, как говорить «доброе утро» и знать, что она рядом в этом доме ночью, спокойно дышит в темноте.

В пять он взял такси и купил подарки всем Петерсам: нарядную тряпичную куклу, коробку с римскими солдатиками, цветы для Марион, большие льняные носовые платки для Линкольна.

Приехав, он увидел, что Марион приготовилась к неизбежному. Она поприветствовала его как непокорного члена семьи, а не как зловещего незнакомца. Гонории рассказали, что она уезжает, и Чарли был рад, что ее тактичность позволила ей скрыть распирающее ее счастье. Только сидя у него на коленях, она шепотом высказала свой восторг и спросила: «Когда?», прежде чем ускользнула с другими детьми.

Он и Марион на минуту остались в комнате вдвоем, и, поддавшись импульсу, он быстро проговорил:

– Семейные ссоры – это очень горько. Они никогда не происходят по правилам. Они не похожи на ранки или царапины, а больше на разрывы на коже, которые не заживают, потому что не хватает сил. Я бы очень хотел, чтобы мы с тобой ладили получше.

– Некоторые вещи очень трудно забыть, – ответила она. – Это вопрос доверия. – На это не последовало ответа, и она спросила: – Когда ты планируешь ее забрать?

– Как только я смогу найти гувернантку. Надеюсь, не позднее послезавтра.

– Это невозможно. Мне нужно привести в порядок ее вещи. Не раньше субботы.

Он ухмыльнулся. Вернувшись в комнату, Линкольн предложил ему выпить.

– Я буду свою обычную порцию виски, – сказал он.

Здесь было тепло, здесь ощущался дом, люди собирались у камина. Дети чувствовали себя в полной безопасности и под присмотром, мама и папа были серьезны, внимательны. Им нужно было заняться детьми, и это было важнее, чем его визит. «Ложка с лекарством, в конце концов, важнее, чем натянутые отношения между Марион и мной». Они не были скучными людьми, просто они были погружены в повседневные заботы и обстоятельства. Он подумал, не мог ли он каким-то образом освободить Линкольна от его рутины в банке.

Долгий звонок в дверной колокольчик, няня прошла мимо них и вышла в коридор. Дверь открылась после другого долгого звонка, затем зазвучали голоса, и три человека в гостиной выжидательно посмотрели вверх, Ричард подвинулся, чтобы коридор был в его поле зрения, а Марион поднялась. Затем служанка вернулась, а сразу следом за ней послышались голоса, которые при свете оказались Дунканом Шафером и Лорейн Карлс.

Они были веселы, дурачились и смеялись. На мгновение Чарли изумился, не поняв, как они умудрились пронюхать адрес Петерсов.

– Ага. – Дункан дурашливо погрозил Чарли пальцем. – Ага!

И они оба разразились очередным приступом хохота. Растерянно и с упавшим сердцем Чарли быстро пожал им руки и представил Линкольну и Марион. Марион кивнула, не утруждая себя разговором. Она на шаг отступила к камину, ее маленькая девочка прижалась к ней, и Марион положила руку ей на плечо.

Со все возрастающим беспокойством, вызванным этим вторжением, Чарли ждал от них какого-то объяснения. После попытки сосредоточиться Дункан сказал:

– Мы пришли, чтобы позвать тебя на ужин. Лорейн и я настаиваем, чтобы вся неразбериха с твоим адресом закончилась.

Чарли подошел к ним поближе, как бы вынуждая их отступить в коридор.

– Извините, но я не могу. Скажите мне, где вы будете, и я позвоню через полчаса.

Это не произвело никакого эффекта. Лорейн внезапно опустилась на краешек стула и сфокусировала взгляд на Ричарде, воскликнув: «О, какой милый маленький мальчик. Подойди ко мне, малыш». Ричард посмотрел на маму, но не двинулся с места. Театрально всплеснув руками, Лорейн повернулась к Чарли.