Возвращение в Тооредаан [линеаризовано] - [6]

Ехал Игиир демонстративно не торопясь и не скрываясь, и замедлился, когда до стана оставалась примерно дистанция прицельного мушкетного выстрела. Остановился. Подождал предводителя охотников. Небольшой разговор, обмен глотками из фляжек — древний ритуал разделения воды в знак добрых намерений, и можно, тайком облегчённо выдохнув, махнуть рукой, призывая своих подчинённых разделить гостеприимство новых друзей.

* * *

— Не очень хороший нынче год, — Киив Лисица, предводитель охотников, состроил печальную рожу и многозначительно покачал головой, при этом не переставая активно рыться своими грязными пальцами в большом общем блюде с обжаренным на веточках мясом, выбирая лучшие куски. — За зиму четыре верблюда сдохло. Весна долго не начиналась. А на севере нынче от лесовиков совсем жизни не стало. У нас в начале лета двоих убили, лабазы разорили и девку увели. Братья девки да ещё пара молодых парней отправились мстить. Отомстили, но и потеряли одного, а ещё один калекой жить будет. Оно, конечно, обиды спускать нельзя. А кто семьи убитых кормить будет? Да и пороха со свинцом скока извели, мушкет и почти новый тесак потеряли, а вражьи скальпы в Лоориге на товары не поменяешь…

Да и лесовики теперь тоже мстить придут… Пришлось нам раньше времени на юг откочевать. Зверь сейчас ещё на севере, много мяса, много жира, шкуры хорошие. А мы вот на юге, объедки подбираем. Зиму, наверное, впроголодь придётся жить. Много детишек да стариков, верно, помрёт. Совсем род Лисицы слабым станет. И чего наш Большой Батька из Мооскаа солдат своих не пришлёт лесовиков побить?.. В другом месте наши старые земли у кредонцев отбивал? Оно, конечно, дело достойное. Обиды спускать нельзя… Тока вот год нынче совсем плохой был…

— А кого ещё в степи встречал? Необычного? — воспользовавшись паузой в причитаниях Киива, спросил Игиир, аккуратно выбирая кусок, не удостоившийся чести быть облапанным хозяйскими руками.

— Хм… А ты кого ищешь, начальник? — дикарь-дикарём, однако предводитель Лисиц свою выгоду чуял лучше, чем зверь-предок его рода спрятавшуюся в снегу куропатку.

— Да вроде ходил тут один по степи, — туманно высказался Игиир, по собственному опыту зная, что с местными надо держать ухо востро: надуть чужака, взяв плату и отправив того по ложному следу, у них считалось делом благородным. — Примерно с месяц назад.

— След такой чудной… — хитро прищурившись, покивал головой Киива и, не ходя вокруг да около, с ходу рубанул: — Пороха бочонок дашь?

— Не дам, — категорично отказал Игиир, но выдержав паузу, добавил: — Коли выведешь на след или стоянку чужака, полсатрапа серебряного дам. На него в Лоориге ты себе сам бочонок пороха купишь.

— Договорились!

Хееку Барс, стражник

Эти Медведи всегда малость дурные были, видать, оттого мы, Барсы, с ними и не ладим. То на сатрапа и пограничную стражу молиться готовы, а то бунт подымают. То в горы лезут охотиться да камни добывать, то в степь скот пасти. Никакого постоянства.

А этот Рааст, наверное, самый дурной из медведей. Хотя понятно, его же толком ничему не учили, тыкался башкой куда попало, так и науку жизни постигал… Постигал-постигал, да не постиг. Родное племя его выродком считает, так он решил в стражу приткнуться. Выслужиться хочет. Дело хорошее, да только понять, что одних хотелок тут мало, ума-то видать и нет.

Вот чего он всё время к командиру со своими вопросами да замечаниями лезет? Надо будет, тот сам спросит, а так — только раздражение одно. Командиры, они, даже самые хорошие, шибко умных солдат не любят. Потому как от солдата в первую очередь послушание требуется, а не мысли мудрые высказывать, на то старики да жрецы есть. А для солдата главная наука — по приказу под пулями стоять и не думать, что в следующий миг случиться может.

Да и силу и удаль свою лишний раз показывать… Это на празднике весны хорошо, чтобы девки смотрели, а их бы истома пробирала: какой ладный молодец — быка с ног свалил да на столб за сапогами залез, как бы от такого да дитё бы прижить. А в страже… В страже выскочек не любят. Тут любят, чтобы в строю все смотрелись ровно да одинаково. Потому что в той одинаковости и есть наша главная сила. Мне-то в своё время это дядька Гиин объяснил. Он мне хоть и очень дальней роднёй доводится, а ведь тоже из Барсов родом, и когда я в стражу пришёл, он меня опекать взялся, всем солдатским мудростям обучил, познакомил с кем надо, да и вообще, благодаря ему я в страже сразу своим стал. А Рааст-дурень, сколько головой ни бьётся, а в общество его принимать не хотят, потому как дурной, и чего ждать от него, непонятно… Может, мне, пока мы тут поисками чужака занимаемся, ему навроде дядьки стать? Потому как мы тут в пустошах всего втроём бродим, и коли этот дурень дров наломает, то и мне огребать придётся. Только ведь этому дурню ещё объяснять, что я ему добра желаю, ить он же каждый мой совет в штыки принимает, думает, я над ним изгаляюсь… Нет, всё-таки оу Наугхо хороший командир, но чего это ему взбрело в голову Барса и Медведя рядом ставить?

А в остальном пока всё удачно складывается. Ровно так, как всякая хорошая охота. Это ведь только дурни вроде Рааста думают, что коли только отошёл от лагеря, а тут сразу императорский олень тебе бок под выстрел подставил, это удача большая. А опытные люди, вроде меня, знают, что это либо насмешка богов, либо испытание от предков. Боги, они ведь любят этак вот — сначала лакомым куском поманить, а как рот разинешь, снизу по челюсти вдарить, чтобы язык прикусил… Нет. Хорошая охота, это когда ты того оленя полдня выслеживаешь, ноги оттаптываешь, на брюхе к нему ползёшь, а уж потом — бах! Одним выстрелом. Да, полдня это хорошо. Сутки-трое — нормально. А вот когда неделя за неделей, и ничего, это уже значит, боги тебе кукиш показали.