Уже собираясь в дальний путь, привычно присел на дорожку, вскочил, хлопнул себя по лбу и быстро написал записку Раасту. Попрощался и попросил его позаботиться о Троцком. Пусть делает с ним что хочет — или продаст (желательно в хорошие руки), или оставит себе. Приложил записку к тому письму, что я написал для Игииря, и покинул гостиницу, ставшую мне домом на последние полгода. Увы, вероятно уже навсегда.
На ближайшем углу нанял рикшу-извозчика и поехал к дому своей невесты. Тут-то меня и подстерегал первый облом. Впустив в дом, мне указали на пару «сундучков»… Комната, в которой я жил в Спецкомплексе, была размером чуть побольше этих сундучков. Я постарался осторожно высказать своё недоумение, но, видно не очень получилось, в смысле, осторожно. Неевиия явно расстроилась и предложила немедленно перебрать всё своё имущество, избавившись от лишнего барахла. Но лицо её при этом приобрело такое печальное выражение, что я дрогнул и строго категорически сказал: «Не надо». Начинать свою семейную жизнь с такой минорной ноты мне не хотелось. Лучше уж пусть у меня будут лишние хлопоты, нежели несчастная жена. Так что я сказал, что всё нормально, и побежал на ближайший угол нанимать извозчика с каретой. Пока бегал-нанимал, пока мы с мужиком вытаскивали эти чёртовы шкафы и грузили в карету, пока Неевиия прощалась с сестрой (как будто это нельзя было сделать, пока мы горбатились с её багажом), пока уселись…
— Э-э-э… Слушай, дорогая. Тут так получается, что в храм мы уже не успеваем. Нам бы успеть к отходу почтовой кареты до Хиим’кии. Зато там у нас будет почти полдня свободных. Полагаю, храмы Оилиоои есть и в этом городе, так что…
Почтовая карета оказалась этаким вагончиком на восемь посадочных мест внутри, да ещё и на крыше вместе с багажом смогли рассесться четыре человека. Кажется, это были леваки, потому что извозчик, управлявший аж шестёркой здоровущих лошадей, скорчил весьма недовольную мину при виде багажа Неевии. Пришлось доплатить. Не то чтобы жалко, но непредвиденные расходы — это как дырка в кармане, не успеешь и заметить, как останешься ни с чем.
Поездка была долгая. Нет, ехали мы довольно быстро, почти всю дорогу лошадки шли этакой якобы неторопливой рысью, обманчиво легко проглатывая версту за верстой. Но сидеть в тесноте и духоте, на жёстких лавках, в компании незнакомых людей, стараясь не дать втянуть себя в разговоры, чтобы не пришлось отвечать на неприятные вопросы… Кажется, я начинаю догадываться, почему туризм в эти времена был не слишком-то развит. Удовольствие от таких поездок может получить разве что почитатель Захера-Мазоха. Несколько раз останавливались на постоялых дворах, чтобы размять ноги — до ближайшей будки «М — Ж», освежиться лёгким винишком, да откушать местного фаст-фуда. На постоялом же дворе и ночевали… В разных комнатах, естественно. Потому как — во-вторых — не женаты, а во-первых — не было свободных комнат. Дамы уединились с дамами, мужчины с мужчинами — такая вот первая брачная ночь. Утром опять влезли в уже осточертевший вагончик, и опять тряслись ещё примерно полдня, пока не прибыли в Хиим’кии. Потом — опять возня с чемоданами-шкафами и поиск очередного извозчика, который довезёт наш багаж в порт. Поиски подходящего храма (хорошо хоть, Неевиия отлично ориентировалась в этом городке), уговоры-торговля со жрецами… Свадьба… М-да. Вспоминаю о ней, как о какой-то медицинской процедуре. Неприятно, чуть стыдновато, но надо. И я, и она были слишком умучены долгой поездкой и идиотскими хлопотами. А ведь это было только начало, вряд ли путешествие на парусном корабле будет отличаться бóльшим комфортом, хотя и займёт куда больше времени. Так что, сразу после церемонии, я посмотрел на свою жену и понял, что такая мне она нафиг не нужна — уставшая, потухшая и старательно скрывающая, насколько же она несчастна. Потому-то я плюнул на всё и велел извозчику везти нас в лучшую гостиницу в городе. Чёрт с ним, с этим закладом за место на судне. Не такие уж и большие деньги пропадают.
Конец
